Когда отцветает камелия. Александра Альва
пригревало по-весеннему, и кицунэ решил на время оставить работу.
Он прошёл вдоль аллеи из каменных фонарей и остановился у тэмидзуя64 – вода тихо журчала, создавая мимолётное ощущение свежести, и Юкио прикрыл глаза, поворачиваясь лицом к солнцу. Кэтору же сел на один из прилавков с талисманами и пониже опустил поля соломенной шляпы, которую стащил у одного из служителей.
– Господин Призрак, может, пойдём обратно? Вы хотите, чтобы я ослеп? Знаете же, тануки не выносят яркий дневной свет.
– Если что-то не нравится, – заговорил хозяин святилища, продолжая наслаждаться теплом, – могу вернуть тебя в обличье ржавого чайника.
– Нет-нет, мне и так хорошо! Просто слишком светло.
Кэтору ещё что-то пробормотал себе под нос и сложил руки на груди, терпеливо ожидая, пока хозяин не решит вернуться в дом. И всё же краем глаза он наблюдал за Юкио: кто угодно сказал бы, что богиня Инари не пожалела сил, создавая своего Посланника. Его лицо, словно написанное тушью на рисовой бумаге, обладало такой возвышенной ясностью и плавным изяществом черт, что люди без сомнений называли кицунэ божеством.
Но Посланники, обитающие на земле несколько столетий и ставшие ками, порой не могли скрывать за маской божественности своё истинное лицо, на котором всегда оставался отпечаток неукротимой натуры, что роднила их с ёкаями. Юкио выдавали глаза ярко-янтарного цвета: внешние уголки были слегка приподняты и придавали ему хитрый, а порой и хищный вид.
Где бы хозяин святилища ни появлялся, каждый раз его облик притягивал взгляды не только смертных, но и других ками: белоснежные, как новый нагадзюбан, волосы, среди которых горделиво возвышались вытянутые лисьи уши, спускались до самой поясницы, а за спиной, словно спицы раскрытого веера, росли пять хвостов такого же чистого цвета, по хвосту на каждые сто лет жизни кицунэ.
Он был прекрасным божеством, и Кэтору по-настоящему гордился тем, что поклялся в верности именно ему.
– Сколько мико сейчас работает в святилище? – спросил Юкио, подходя к статуям лис, рядом с которыми прихожане оставляли подношения.
– Десять девушек, а что? – Кэтору спрыгнул с лавки и подошёл к хозяину.
– На головах статуй грязь.
– Ну да, позавчера же шёл дождь – тут всё так размыло, вы бы видели.
Юкио достал из-за ворота кимоно белый шёлковый платок и протёр каменных кицунэ, попутно поправляя алые нагрудники на их шеях.
– Передай каннуси Кимуре, чтобы лучше следил за порядком: мы всегда должны быть готовы к приходу богини Инари.
Кэтору фыркнул и, сорвав длинную травинку с ближайшей клумбы, положил её в рот.
– Думаю, богине нет дела до таких небольших святилищ, как наше.
Пропустив мимо ушей эти слова, Юкио указал белоснежным когтем на красные ворота – тории и с раздражением произнёс:
– Я даже отсюда вижу, что краска уже потрескалась от времени. Пусть завтра же всё перекрасят.
– Как скажете.
Со стороны каменной