Невеста восточного ветра. Елена Пост-Нова
имелись не только в Ивирхии…
Её связь с тиграми я мог представить себе только по рассказу духанщика, составленного с её слов и приправленного его собственным мнением. Если отбросить лишнее (всю досаду, проклятия и злые домыслы отчаявшегося родителя), то выходило следующее – Дверь сперва открылась там, где жила Пришлая. Из-за неё появился тот самый тигр, она его спрятала от людей. За время, проведённое ими вместе, он много рассказал ей о своих краях, о том, какие лютые войны ведут оборотни между собой. Он говорил ей, что должен вернуться, поскольку имеет при себе одну вещь, от которой зависит жизнь его клана. Эта же вещь является причиной большой вражды между тиграми и остальными двуликими, из-за неё преследуют так же его самого. В один прекрасный день он исчез. Но вскоре Дверь открылась повторно, и, недолго думая, Пришлая шагнула в неё, намереваясь либо отыскать своего… уже возлюбленного, либо предупредить его клан о том, где он пропал с той самой, жизненно важной им, вещью.
По его рассказам она знала, где, в какой части пустыни, кочевники-тигры условились встретиться со всеми членами своего племени, чтобы отпраздновать исход этого года. И если ей была открыта такая тайна – её там ждали.
Ничего подобного я не слышал в своей жизни. Легко было решить, что духанщик и вовсе сошёл с ума. Но в доказательство он, как вор, протащил меня в её комнатку и показал мне те вещи и одежду, которые были при ней, когда она свалилась ему на голову. Все эти странности не могли принадлежать мастерам ближайших царств, а материалы, из которых они были сделаны, я видел впервые.
Что ж, Дверь в наших краях распахивается не впервые! Что ж, предположим, что из неё иногда появляются не только чудовища, но и обычные люди (может, мы о них просто никогда до этого не слышали?). И даже представим, что кто-то из наших краёв тоже иногда в неё проваливается…
Но вообразить, будто оборотень доверится человеку настолько, что выдаст положение своего клана?!
Он что же, влюблён в неё не меньше, чем она в него?
Все эти тонкие материи оставались выше моего понимания. Тянулись дни ливней, я был заперт в духане вместе со всеми его обитателями, и голова моя шла кругом. За дверями текли реки воды, которая из драгоценности внезапно превратилась в обузу, в духане все шлёпали по лужам, разлившимся на полу. Марши вертелся, как безумный, обслуживая жильцов и обхаживая меня! Он одновременно и собирал свою приёмную дочь в дорогу, и уговаривал отказаться от напрасной затеи. Девчонка его не слушала и весело убегала работать на кухню, едва он вновь затевал свои причитания. Она была счастлива, блестела на меня глазами – и всё вокруг крутилось словно по её желанию.
На мой вопрос, почему бы просто не запереть её дома, Марши с досадой ответил, что от жизни не запрёшься. Нельзя запретить детям ошибаться. Она всё равно найдёт способ уехать, так пусть лучше уж со мной, чем одна или неизвестно с кем.
Ливню, казалось, не будет конца, и я сойду с ума, перетёртый между жерновами нетрезвых песен постояльцев духана и ссорами его хозяев. Но стоило дождю закончиться, как дорога просохла в считанные