Рукой подать. Лейла Ливингстон
выдали мне в первую неделю. Самый настоящий клоповник. Мне повезло, и я проторчал в Милане полнедели, ну и заодно подыскал место получше примерно за те же деньги.
– Классно, что мы прилетели в один день, – Олив наколола кусок лазаньи на вилку.
– Надеюсь, ты останешься подольше, – Бен схватил со стола активно завибрировавший телефон, – ох прости, нужно ответить.
– Конечно, – она кивнула и взяла бокал, на дне которого ещё оставалось немного красного вина.
Бен бегло заговорил по-итальянски. Отложил вилку, отставил тарелку и залез карман, откуда выудил толстый блокнот и огрызок карандаша. Начал быстро записывать, выдавая короткие ответы:
– Ho capito. Угу…– с каждым словом лицо его становилось мрачнее, – Quando? Мгм… Porco cane… Si… Ho capito, grazie. Ciao!
Бен сбросил звонок и отложил телефон на край стола.
– Что случилось? – Олив выжидающе посмотрела на кузена.
– Пожары в Палермо, – он виновато посмотрел на неё исподлобья, –Мне нужно будет сделать об этом серию репортажей.
– Оу, – она отставила бокал и сделала глубокий вдох, выдохнула, – Что ж, это было ожидаемо.
Они помолчали.
– Олли, – в голосе Бена прозвучала досада, – это всего лишь дней на пять, не больше. Я вернусь, и мы отлично проведем время вместе.
– Всё в порядке, – Олив напустила на себя маску безразличия, хотя внутри понимала, что как только Бен оставит её одну, она снова провалится на эмоциональное дно, – не переживай обо мне. Думаю, немного времени наедине с собой пойдёт мне на пользу.
Она взяла приборы и принялась разрезать остатки лазаньи на мелкие кусочки.
– Когда именно ты уезжаешь? – спросила она, отставляя тарелку.
– Трансфер приедет за мной через три с половиной часа, – Бен убрал со стола блокнот и, опершись локтями на стол, сложил руки.
– Тогда-а давай попросим счёт, – не дожидаясь ответа, Олив махнула пробегавшему мимо них официанту.
– Мне очень жаль, – донеслось до неё виноватое.
– Брось, всё в порядке, правда, – она выставила руки перед собой в успокоительном жесте, но на её лице наверняка не отразилось ни одной эмоции.
Олив теперь было всё равно.
Когда счёт был оплачен, и они направились обратно в квартиру, она не могла отделаться от ощущения ненужности и общей бесполезности затеи с отпуском в Риме. Бен всё так же пытался её заболтать, спрашивая одновременно о миллионе вещей, но эта стратегия не работала. Внутренний монолог заглушал все эти ужасающие истории, которые Бен ласково называл «передрягами».
Олив явственно ощущала, как утопает в жалости к себе, но в то же время злилась на себя за ложные надежды на предстоящий отпуск. Смена обстановки – это, конечно, эффективный способ скрыться от тревог, но только в том случае, если крушение планов не следует за тобой попятам.
***
Мейв отключилась почти сразу после начала фильма. Ни свист чайника, ни громкие