Подари мне ракушку каури. Рассказы и миниатюры. Мила Суркова
будут каникулы, и вы увидитесь.
Я ответила:
– Я никогда его больше не увижу.
И долго горько плакала, уткнувшись в мамины колени, а она гладила меня по голове и тоже плакала.
Знаешь, Марта, это странно, но его мама, Надежда Георгиевна, стала писать мне письма. У нас с ней много общего: любимые писатели (и мой Голсуорси!), художники, музыкальные произведения.
Она обмолвилась, что в Витиной комнате в общежитии на стене три моих больших портрета. Все интересуются, чье это изображение. А он отвечает: «Это моя любимая японская актриса».
Витя узнал, что необходимо сделать для моего перевода в его университет. Я готовлю документы, а в подсознании мысль: ничего не будет. Почему? Чувствую.
«Вера, ты не приехала. Но наш город все еще надеется… Моя японочка, моя малышка, я все еще жду… Мое нежное счастье, обещай невозможное…»
Мы с Мартой молчим. Я думаю о том, что где-то затерялось мое хрупкое счастье. Или живет во мне и с первым снегом приходит, чтобы теперешнюю жизнь очистить, освятить, воскресить и вознести мою душу к чистоте, которая бывает только в юности. А мы, взрослые люди, заблудились в мелочности быта и преувеличенных проблемах.
Исчезает хрустальность ощущений – и только музыка из нашего фильма трепетно зовет вернуться туда, куда забыты пути…
Но сегодня я словно возродилась: то ли от прикосновения к иконе Казанской Божьей матери, то ли от воспоминаний о Вите – первый раз пришедших не чувством вины и сожаления, а благодарностью за нежное и бережное чувство, которое помогло мне вознестись над прошлым и услышать его незабываемую пронзительную ноту.
Я достаю из сумочки кулон, который Витя подарил мне на прощанье.
«Мама была в Японии и по моей просьбе привезла его для тебя, моя недоступная японочка. Когда тебе будет трудно, знай, что человек может, как этот феникс, возродиться даже из небытия. Мы можем все, когда мы любим», – как рефрен повторил он последнюю фразу.
Этот феникс всегда со мной, как талисман той жизни, которая когда-нибудь вернется ко мне чистым снегом, белыми ночами, светлыми чувствами.
Я приеду к тебе, мой любимый город.
Прости, Витя, что я буду объясняться ему в любви еще и еще раз теми словами, которых ты не дождался от меня…
Город простит меня и ответит взаимностью…
Несовременный роман
– Несправедливо! – хотела закричать Анна, не решаясь открыть дверь.
Слабость во всем теле требовала опоры, и девушка, прислонившись к стене, долго стояла, прежде чем войти.
Ее встретила Валя, дочь Ирины Сергеевны. Они обнялись и заплакали. Анна поздоровалась с людьми, сидящими за столом, присела на свободный стул.
Крупные бутоны белых роз расплывчатыми мазками светились в проеме окна. Возле них в светлой рамке – фотография.
Анна вытерла слезы, и цветы приобрели холодную строгость линий, а фото – четкость. Это Алеша, будущий оператор, сделал снимок класса, остановил мгновение, когда все были счастливы. На этом поэтическом вечере