Саврола. Уинстон Черчилль
время жизнь стала не такой яркой, как прежде. Волнения в стране, укрепление сил демократии, помимо трудностей, связанных с управлением республикой, полностью поглощали время и силы президента. Суровые морщины появились на его лице. Они возникли в результате тяжелого труда и тревоги. Иногда она улавливала его взгляд, полный ужасающей усталости. Это был взгляд человека, который упорно трудился и тем не менее понимал, что все было напрасно. Они виделись уже не так часто, и в моменты их встреч он все больше говорил о делах и о политике.
Чувство неясной тревоги проникло в столицу. Сезон, который только что начался, оказался несчастливым. Многие из влиятельных семей остались в летних резиденциях, расположенных в горах. Хотя на равнинах было уже прохладно, но деревья оставались зелеными. Другие, оставшиеся в городе, не выходили из своих домов. Во дворце посещались только самые формальные мероприятия. Поскольку перспектива становилась все более угрожающей, вероятно у нее оставалось все меньше шансов оказать ему помощь. Страсти бушевали, ослепляя глаза, уже неспособные наслаждаться красотой, притупляя душу, неспособную радоваться. Она была по-прежнему царицей, но ее подданные стали угрюмыми и невнимательными. Что она могла предпринять, чтобы помочь ему именно теперь, когда он был так измучен? Следовало ли ей продолжать проводить церемонии во дворце после того, как утрачено былое величие, когда враги трудились день и ночь ради свержения всего, что было ей дорого?
«Неужели я не могу ничего, совсем ничего сделать?» – бормотала она про себя. – «Неужели я отыграла свою роль? Разве уже прошли лучшие годы жизни?» – И тогда, охваченная горячей волной раздражения и решимости, она спросила: «Я сделаю это – но что?»
Но этот вопрос остался без ответа; край солнца погрузился глубоко за горизонт, и в самом конце военного мола, у бесформенной насыпи земли, обычно расположенной рядом с оборонительными укреплениями бухты, вдруг возникла струйка дыма. До нее донесся слабый, едва заметный звук выстрела, который вдруг прервал ее грустные мысли, оставшиеся в памяти. Она повернулась назад с глубоким вздохом и снова вошла во дворец; постепенно угас дневной свет, и настала ночь.
Глава III
Человек из толпы
Отчаяние и яростный гнев охватили город. Новости о расстрелах распространились все быстрее и дальше, и, как обычно бывает в таких случаях, они были значительно преувеличены. Но полиция умело осуществляла меры безопасности, и люди понимали это. Никому не разрешалось собираться в толпу, и постоянное патрулирование улиц предотвратило сооружение баррикад. Более того, внешний вид воинов республиканской гвардии был настолько устрашающим, что независимо от настроения граждан, они считали разумным проявлять смирение и вести себя спокойно.
Однако лидеры народной партии вели себя по-другому. Они немедленно собрались в официальной резиденции мэра, и последовал яростный спор. В здании мэрии состоялось