Зеркало души. Рэй Олдман

      Его правой ладонью и волосами уже лакомился огонь, когда я наклонился к нему. Он протянул ко мне левую, весь грязный от копоти. Под носом запекалась кровь, перемешанная с пылью. Из самого Джанко вырывались только отрывистые свисты и бульканье. Из его выпученных потухающих глаз текли ручьи слез.

      Крыша разразилась громом. Дом затрясся из стороны в сторону. Где-то вдалеке я слышал и ощущал по сумасшедшей тряске, как она лавиной обваливается на комнату за комнатой. Я схватил его руку, потянул на себя и закинул тело на плечо. Джанко сильно задрожал, как в агонии, и затих.

      Я был уверен, что мы не сможем выбраться обратным путем, что несу на себе труп. Но путь еще был, тропинка не сгорела, а «труп» крепко сжал мою рубашку. Огонь продолжал расступаться передо мной и сжигать все позади меня.

      Слева и справа на меня надвигались ураганы полыхающих щепок, досок, раскаленных гвоздей, стекла, горящих тряпок и прочего мусора. Дом разрушался в центр, как будто его утягивало воронкой. Два огненных потока замедлялись, приближаясь ко мне. Я спокойно спускался по лестнице, преодолевая ступень за ступенью, и только спустился, как над моей головой два урагана столкнулись в один сплошной взрыв, который мигом заглушила упавшая крыша.

      На первом этаже, он терпеливо дожидался пока я выйду, чтобы рухнуть, меня ждала уже похожая история. С улицы доносились крики, кажется, подоспели пожарные, но особенно кричал Итан Лоуренс. Даже через весь этот грохот, с каким умирал особняк, через стоны дерева, через злобный смех непобедимого огня, я слышал, как он ругает меня на чем свет стоит, умолял выйти, умолял пожарных войти внутрь. Конечно, они бы ни за что этого не сделали, ведь шансы что хоть кто-то внутри еще жив – ноль.

      Все так же не спеша я преодолел потоки оставшегося полыхающего мусора, взорвавшиеся при столкновении за моей спиной. И огонь выпустил меня на улицу. На спасительный для Джанко воздух, от которого он принялся кашлять. Особняк обвалился полностью, как только я отошел от него на десять шагов. Стал большим кострищем, поднимающим пламенные ладони к небу.