.
раздражение покинуло Блин Тявку. Его лицо снова озарила зубастая улыбка, которой он и встретил Салеванку, сделав большую паузу, прежде чем дать распоряжение.
– Джеймс, дружок, тут вон факсик нарисовался из ГосДепа. На, посмотри.
Салеванка с достоинством взял из рук шефа факс, быстро его прочел и сразу дал свой ответ:
– Надо срочно лететь туда. Я немедленно составлю доклад президенту и подготовлю нужные бумаги. Уже через два часа все будет готово. Извините, босс, что не могу сейчас обсосать эту новость. Время работает против нас, так что все придется делать в срочном порядке. Я пойду, с Вашего разрешения.
И, не дождавшись согласия босса, с достоинством выплыл из кабинета.
Госсекретарь посмотрел вслед своему подчиненному: «Да-а-а, этому не занимать ни ума, ни хватки. Этим самым он очень ценен, как работник, и очень опасен, как мой конкурент. Этот может занять место госсекретаря, если у меня появятся такие проколы, как тот, который корячится из Бейрута. Однако, раздумывать над этим, и правда, нет времени. А то получу свой первый прокол».
Блин сразу отбросил все мысли на эту тему и взялся за телефоны, чтобы срочно организовать переговорную миссию для постановки бейрутского лиса на место так, чтобы у него и мыслей о хитростях не осталось.
В это время в Кремле президент Российской Федерации Курсов Виталий Витальевич принимал своего друга и соратника министра иностранных дел Лаврикова Валерия Павловича. Они сидели за его письменным столом и обсуждали предложение бейрутского руководства заключить договор, который был выгоден Бейруту и не менее важен для интересов России.
Курсов очень ценил Лаврикова за его острый ум, эрудицию и великолепное знание языков всех ведущих партнеров страны. Министр размеренно, как это было в его стиле, докладывал Курсову смысл предложения Бейрута. Выслушивая Лаврикова, Курсов был очень сосредоточен, стараясь быстро проанализировать услышанное, и, задавая нужные вопросы, наметить необходимый план действий для решения возникающих вопросов.
Тема доклада его очень взволновала и, чтобы прикрыть свое волнение, он встал из-за стола, одновременно сделав знак рукой Лаврикову оставаться на месте, поскольку знал аристократическую привычку последнего не вести переговоры стоя.
Президент и многие члены правительства были близкими друзьями, но, чтобы это не отражалось на работе, Курсов ввел специальный этикет, согласно которому обращения членов правительства с ним, и друг с другом, были официальны и подчинялись строгой субординации. Этим он преследовал цель заставить подчиненных чувствовать себя равными между собой перед лидером, который относится ко всем одинаково, без всяких преференций. Хотя в неформальной обстановке они с тем же Лавриковым могли назвать друг друга по имени, посмеяться над свежим анекдотом, которых Лавриков знал великое множество и строчил ими, как пулемет Калашникова, создавая вокруг себя ауру юмора