Киберфилософия эвтаназии и биочипизации. Интервал абстракции. И. А. Ашимов
заболевания и люди, заботящиеся о них, хотели бы легализации ассистированного самоубийства или эвтаназии. Чтобы не говорили, согласны с философом, который считает, что ценность человеческой жизни – это главный аргумент против эвтаназии. Никто не должен никого убивать, убийство – наивысшее зло.
Если врач убивает своего пациента, он нарушает правило «Не навреди!». Врач должен лечить пациента от болезни, а не быть его палачом. Между тем, по статистике каждый третий врач во всем мире выступает за легализацию эвтаназии. Именно с их подачи во многих странах принимаются попытки легализовать эвтаназию. Так, что позиция у них почти предательская. Одно ясно, что легализация прекращения жизни – это «наклонная плоскость», когда вначале разрешать убивать безнадежно больных, затем просто больных, а потом и здоровых.
Яркий пример тому ситуация в Бельгии, где уже узаконена детская эвтаназия. Ведь дети не могут считаться дееспособными, взвешенно, осознанно выражать желание своей смерти и легко поддаются давлению. Там же, кстати, разрешена эвтаназия людей, осужденных на пожизненное заключение. А если учесть тот факт, что в странах недостаточно правовой базы, есть коррупция, не сформировано гражданское общество. А с другой стороны так и не сформированы службы паллиативной помощи безнадежными больными. Так, что говорить о легализации эвтаназии в большинстве стран мира еще очень рано.
В настоящее время приводятся аргумент в пользу того, что эвтаназия выходит за рамки несправедливого убийства на основании двух ключевых утверждений: во-первых, состояние некоторых людей таково, что им лучше умереть, чем продолжать жить [Быкова С. Ю. Эвтаназия: гуманна ли она? // Вест. МГУ. – Сер. 7: Философия. – 1992. – №6. – С.80—82].
Речь идет о пациентах, которые находятся в постоянном вегетативном состоянии или же страдают от сильных болей или обречены на жизнь в унизительной зависимости от других даже в удовлетворении самых элементарных нужд; во-вторых, оказание помощи кому-либо в улучшении его положения всегда нравственно допустимо. Если умерщвление улучшит чье-либо положение, и человек сам хочет, чтобы его лишили жизни, как подобное умерщвление может считаться причинением незаслуженного этим человеком вреда? Не есть ли это добровольная эвтаназия?
Наверняка, многие задаются вопросом: является ли умерщвление тяжелобольных единственной альтернативой медико-социальному бездействию? Во-первых, неясно, как смертельно больные и те, кто находится в вегетативном состоянии, извлекают выгоду из своей преждевременной смерти. Во-вторых, есть место сомнению – действительно ли отвращение пациентов от зависимости от других, основано на сознании собственного достоинства, а не на ложной гордыне. В-третьих, всегда есть и другие способы избавления от боли [Глушков В. А. Ответственность за преступления в области здравоохранения. – Киев, 1987. – 211 с.].
В романе «Биовзлом»