Сердце севера. Наталья Меньшикова
бегал взад-вперёд в поисках нужной платформы, тревожно всматриваясь в проходящие составы. Ну пропустить бы «Ласточку»: пути – два, а платформы – три.
На вокзале ни табло, ни обозначений, только вздыхающий женский голос из динамика: «Пассажирский состав номер семь-два-пять до конечной станции Москва Ленинградская отправится со второй платформы правая сторона». Люди спрашивали друг у друга: «А где вторая платформа? Где правая сторона?» Кто поумней показывал, мол, там. Но по направлению «там» стоял забор, охраняемый работником РЖД. Проход закрыт. Народ с чемоданами прилип к заборчику, в недоумении глядя на работника РЖД в фуражке.
Заборчик открыли за две минуты до отправления «Ласточки», и толпа ринулась разрушительным потоком занимать места. Женщины, мужчины, дети, собаки – все бежали и летели, теряя на ходу человеческое достоинство. В ход шли локти, ругань, оскорбления. И только когда вагон наполнился пассажирами, на человеческие лица спустилась благодать – успели.
Нина зашла одна из последних, оглядела вагон и выбрала сиденье у окна: разумеется, свободных мест было достаточно.
У неё не выходила из головы история с камнем. Отец и правда, как говорила мама, был не от мира сего: задумчивый, молчаливый, с грустными глазами. Но он не был сумасшедшим. Папа занимал хорошую должность в проектном институте, он чертил мосты; у него были приятели, шахматная компания во дворе, он водил вишнёвую «пятёрку» и выращивал на даче помидоры. Он вёл образ жизни простого инженера, за одним исключением: у него было страстное увлечение пешими походами по Карелии, куда он ездил каждый отпуск. За последние пару лет поездки участились, а заодно участились их с мамой ссоры.
Мама говорит, что он искал сокровище. Но как принять эту информацию? Конечно, проще всего объяснить это сумасшествием. А что, если нет? Вдруг, камень существует?
Нина потрясла головой, прогоняя из головы зарождающуюся мысль.
Она достала папину книгу и принялась читать руны. Перед ней, как в детской книжке-панораме, развернулся мир Калевы и её жителей.
Я собрал все эти речи,
Эти песни, что держали
И на чреслах Вяйнямёйнен,
И в горниле Ильмаринен,
На секире Каукомъели,
И на стрелах Ёукахайнен,
В дальних северных полянах,
На просторах Калевалы.
Поначалу было сложно привыкнуть к стихотворной форме, приходилось возвращаться к началу стиха, чтобы уловить суть, но уже через двадцать страниц Нина перестала замечать, что читает поэму.
Руна за руной плела книга свой неспешный рассказ о сотворении мира, рождении Вяйнямёйнена, его приключениях и злоключениях, о молодой красавице Айно, о генальном кузнеце Ильмаринене, сотворившим величайшее благо человечества волшебную Сампо, о северной земле Похьёле и похождениях беспечного ловеласа Лемминкяйнена.
Иногда Нина делала перерыв и смотрела в окно на пробегающие мимо подмосковные дачи. Она пыталась понять, как эпические рассказы о калевальских