Куплю маму для сына. Дорого. Инга Максимовская
лоб чертов сотрудник, у которого с мясом выдран рукав у рубашки. – Ненормальная. И что мне так везет? Как дежурство, так какой-нибудь говномет.
– Гаптофоб, – вздыхаю я. – Это фобия. Боязнь чужих прикосновений.
– Не важно, все одно башка набекрень у тебя. Ребята. Отпустите ее. Пусть звонит. Баба с возу, кобыле легче. И с пацаном не придется возиться. Ты же мужу позвонишь? И как только он тебя одну с ребенком отпускает?
– Лучше, – скалюсь я, почувствовав свободу. А мужа у меня нет и не предвидится.
Глава 3
– Вот ты мне скажи. Тебе почему всегда больше всех надо? Почему я должна бросать «жирную» клиентку, которая собирается отсудить у благоверного, миллиард и нестись вытаскивать тебя из кутузки? Ответь мне, Марго, – Машка злится. Пиджак свой дорогой одергивает постоянно, который сидит на ней, к слову, превосходно. Она не я. Мы полные противоположности. Сестры, но разные как бриллиант и булыжник. И булыжник, как вы догадались, я. Машка супер удачливый дорогой адвокат, мамина гордость, я – разочарование, имеющее два высших образования и протирающее дешевые брюки в магазине, воняющем кормом для собак. – Между прочим, тебя хотели за нападение на сотрудника при исполнении натянуть. Считай с кичи спрыгнула. Можешь праздновать. Не каждый день корячится пять лет за прогулку до магазина. Кстати, в тюряге бы тебя уважали. Шутка ли, погон «мусору» оторвать.
– Прекрати. И не выражайся, я просто думала, что это пранк какой. А мальчик… Можно подумать ты бы прошла мимо, – морщусь я, стягивая с себя растянутое худи. Сходила, блин, в магазин за авокадо. Знала бы, в каком куртуазном обществе проведу полтора часа своего выходного дня, нарядилась бы «покрасивше». А то бомж и проститутка выглядели гораздо приличнее меня. – Маш, этот мальчик…
– У этого мальчика все шоколадно, Рит. И судя по форме закрытого пансионата для детей с особенностями развития, обучение и пребывание в котором стоит столько, что тебе и мне не снилось, его родители не просто не бедные люди, а космически богатые.
– Но ребенок несчастен. Богатые получается тоже плачут. И фамилия… Блин, у него наша фамилия. Как он оказался на улице? Как? Это же не щенок, за которым не доглядели. Ребенок, маленький и беспомощный.
– Просто однофамилец. И я совсем не хочу знать, чей он. Этот ребенок чужой и проблемный. Ты лучше думай о себе. Мама с ума сходит…
– Боже, ты ей рассказала? – у меня аж горло от ужаса спирает. Хотя, если бы мама узнала, что ее вечную головную боль загребли сотрудники полиции, от кутузки не осталось бы даже решетки.
– Нет конечно, ты что? Я же тебя люблю, и пока не готова есть кутью на твоих поминках. Но… Слушай, я готова помочь во всем тебе, психолога оплачу, хочешь?
– Зачем еще?
– Ну… Слушай, Марго, я понимаю, что тебе сейчас тяжело. Серега ушел, диагноз… Детка…
– Да уж, – выдыхаю я. Вот уж не думала никогда, что родная сестра решит меня мозгоправу сдать. – Знаешь, Машка, что больше всего меня пугало в нашей с Сереней сосуществовании? Не то, что я понимала,