На доблесть и на славу. Владимир Бутенко
задонской стороны осадил попутчика, – он угрюмо умолк. «Значит, надеяться нечего! Немцы уходят со Среднего Дона, – рассуждал Павел, прижавшись плечом к кожаной боковине и поглядывая в окно, в сизую, в хвостах дыма, степную даль. – Да, уже далеко не та немецкая армия. Измотанная, уставшая. Как же быть? Вопрос о донской государственности, понятно, откладывается до лучших времен. Уже созданные казачьи части немцы используют на фронте… Не в качестве союзнических войск, а как свои собственные… Вот и съехали на другую колею: с возрождения казачества на укрепление германских войск! Есть о чем задуматься…» И он еще долго не мог отрешиться от невеселых мыслей, что у «красных» все преимущества широкомасштабного наступления, что они теперь не уступают в вооружении, а в численности даже превосходят. А у немцев попросту нет свежих сил, – переброска резервов из Европы по единственной железнодорожной ветке, через Запорожье, заняло бы несколько недель… Потом он с тревогой решал, как лучше помочь отцу и семье покойного брата выехать из хутора, как найти им временное размещение в Таганроге.
Автомобиль трясло на ухабах, остановка следовала за остановкой. Солнце клонило к полдню. На черных деревьях лесополос черными глудками лепились грачи. Ветер гнул долу невысокий камыш по безымянной запруженной балке. Серебристо отливала на скате полынь. Этот простой вид степи почему-то взволновал Павла, – с небывалой ясностью он осознал, что надежды на возрождение казачества рушатся. Показалось странным, почему прошлой осенью он, как и другие сподвижники, был уверен в бесповоротном развитии событий, что на донскую землю уже никогда не вернутся Советы. Обманчивая легкость, с которой вермахт завоевал Южную Россию, породила оптимистические иллюзии. Впрочем, полгода немцы держали фронт. Если бы не фатальная неудача у Сталинграда…
И все же он не собирался сдаваться, опускать руки! Временное отступление с казачьих земель еще не означает, что их карта бита и Советы победят. Вермахт обладает огромной мощью. Стало быть, надо бороться, всячески налаживать взаимодействие с командованием армий и руководством рейха. Без их поддержки бессмысленно надеяться на казачью автономию.
Утром он обдумывал вчерашнее посещение представительства. Судя по всему, Сюсюкин и Духопельников тесно контактируют с оккупационными органами. Они выгодны немцам, поскольку приказы исполняют беспрекословно. Павлов норовист. Идет на сотрудничество ради того, чтобы Дон и казачество вернули утраченную в Гражданскую войну независимость. Дело как раз в том, кто из лидеров способен сплотить казаков. Павел очень надеялся на разговор с атаманом. И теперь, готовясь к встрече с ним, торопливо достал из своего портфеля скрепку служебных бумаг, нашел принятую в середине ноября «Декларацию Войска Донского», чтобы прочитать заново. Вступление было лаконичным и деловым: «Всевеликое Войско Донское в 1918 году восстановило свой государственный суверенитет, нарушенный царем Петром Первым в 1709 г., выразило свою государственность