Целитель. Союз нерушимый?. Валерий Петрович Большаков
я и не против, Данилин приносил мне пользу, освобождая от казенщины – все заботы он брал на себя, и неплохо с этим справлялся. Вон, выбил нам полулюкс в «России»! Я, признаться, не рассчитывал даже на номер в «Золотом колосе», где останавливались труженики сельского хозяйства.
Нещадно фальшивя, Антон Гаврилович задудел: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью», резко оборвал музицирование и подкатил ко мне.
– Все оч-чень, оч-чень хорошо складывается, Миша, – возбужденно затараторил Данилин. – Револий Михайлович в полном восторге от этих твоих программ, и трижды мне наказал, чтобы ты послезавтра никуда не отлучался до обеда – он сам заедет за тобой! Ущучил?
– Понял! – заверил я куратора, делая ударение на втором слоге.
– Проникся?
– Осознал!
– Тогда за мной, комсомол! – Антон Гаврилович встал в позу Ленина, указующего верный путь.
– Куда?
– У-ужинать, комсомол, у-ужина-ать! – пропел куратор. – Да оставь ты в покое куртку, ресторан в южном корпусе!
Мы покинули номер и зашагали в ногу.
Суббота 4 января 1975 года, утро
Первомайск, улица Мичурина
Половину ночи Марина провела в дороге, поэтому с утра была вялой и сильно не в духе. А тут еще коллеги из «семерки» убедили начальство переменить место обитания всей группы – после долгих поисков обосновались в большом доме на Мичурина, тихой «старорежимной» улочке, где, мерещилось, не только часы отстали, но и календарь.
Дорога выглядела подметенной и хорошенько пропылесошенной – ни снежинки, только под заборами наметы.
Ограды из замшелого плитняка едва удерживали старые, буйно разросшиеся черешни и шелковицы, а под ногами выгибали гладкие спинки булыжники мостовой.
«Если сейчас выедет какой-нибудь фиакр или пролетка, – подумала девушка, направляясь к нужному дому, – я не удивлюсь!»
Она внимательно оглядела палисад, увитый засохшим плющом. Точка подходящая – дремучий вишенник даже зимой скрывал перемещения за путаницей ветвей, да и не в меру любопытных соседей рядом не проживало. Вот только добираться сюда пришлось ножками – никто старшего лейтенанта Исаеву на вокзале не встретил, и не подвез. Называется: «Не ждали».
Толкнув жалобно скрипнувшую калитку, Марина прошла в обширный двор, где тяжеловесно расплывались два дома из темного «дореволюционного» кирпича – один с высоким крыльцом, другой с просторной верандой, – а с краю тулилась скромная летняя кухня.
Снега лежало по колено, но бравые товарищи офицеры расчистили дорожки, докопавшись до сухой бурой травки.
И тишина…
Девушка кашлянула, лишь бы нарушить «белое безмолвие», и решительно зашагала к дощатой веранде, обитой резными плашками. Веранду заплетали, словно лианы в джунглях, толстые, крученые лозы винограда. Летом в ней, наверное, зеленистая тень стоит, как под водой, да такая густая, что свет приходится включать.
За окном в мелкую расстекловку смутно проглядывал курящий