Легенда. Герои Урании. Алина Романова
галереи и равелины. Конечно, замку, полному волшебства, всё это вряд ли необходимо, но должны же у него быть хоть какие-то очертания. Прочие, беспомощно водя руками, пытались описывать хрустальные арки, висячие сады, воздушные мосты и огромных белых львов, что охраняли порталы. Стены были то розовыми, то белыми, то голубыми – в зависимости от освещения или настроения, а иногда он сверкал всеми цветами, как бриллиант. Некоторые утверждали даже, что Карбоник парит в воздухе, но для большинства он оставался невидимым. Внутренняя планировка тоже была непонятна: залы менялись местами и убранством, добавлялись, исчезали. Пространство, искривляясь, могло принимать любую форму, а время текло так, как заблагорассудится королю Оуэну, величайшему из магусов Урании.
Приглашённые спешили в замок. Но не на беспечную пирушку, не на славный турнир, не на представление заезжих актёров-гистрионов. В Карбоник съезжались все, кто получил ВЕСТЬ.
Рыцарь смерти Морер вошёл в Зал Тысячи Шагов. Зал представлялся воистину огромным – как и следовало из его названия, он имел в длину ровно тысячу шагов, в этом некромайтер удостоверился давным-давно. Однажды его заело любопытство, и он попробовал сосчитать эти самые треклятые шаги. Каждый раз выходило по-разному. Тогда юноша, уже в то время отличавшийся настойчивостью и железной волей, поступил хитрее: через каждые десять шагов он ставил гвардейца, надеясь таким образом облегчить подсчёт.
Вот только ближе к трону всё-таки сбился. Посмотрев назад, обнаружил длинный ряд совершенно одинаковых фигур числом… понять невозможно. «Нет, врёшь, не возьмёшь, я тебя переупрямлю!» – шипел он неизвестно кому: то ли королю-фантазёру Оуэну, то ли самому Карбонику. И стал размещать дворцовых гвардейцев через каждые сто шагов. Уж десяток-то он сумеет перечесть!
Оглянувшись, заскрежетал зубами. Шеренга, выстроенная им, терялась в странной дымке вроде серебристого тумана. Но откуда здесь взяться туману? Колдовство. Морер даже ногами затопал со злости, как вдруг услышал за спиной:
– Чем это ты занимаешься?
Глянул. Кисаи.
– Мечешься тут, как крыса. Ловишь кого, что ли?
Морер был так озабочен, что молча проглотил «крысу», за что в другое время Кисаи непременно получил бы в глаз. Может, рассказать ему всё? Даже сам он, гордец Морер, признавал, что Кисаи очень сообразителен. Может, даже сообразительнее их всех.
– Шаги подсчитываю. Пытаюсь.
– А зачем тебе всё это понадобилось? Вот если бы ты держал пари, или тебе за это что-нибудь обломилось, тогда я бы понял.
– Дело принципа.
– Принцип ничего не стоит.
(Кисаи был самым богатым из них, так как всегда копил деньги).
– Что дашь за совет? Десять семериков?
– Десять подзатыльников!
– Да пошутил я, пошутил. Слушай бесплатно: если не можешь увидеть ничего достоверного и не доверяешь своей памяти, то я бы посоветовал тебе всё записывать. Я всегда так делаю, когда считаю.
Кисаи, вот умница!
И