Лучше поздно, чем никогда. Как начать новую жизнь в любом возрасте. Барбара Шер
истерики.
Что же это за страшилище такое – средний возраст, почему оно нагоняет на нас смертельный ужас?
Прежде всего мы страдаем от образа старости, доставшегося нам совсем из других времен. Этот образ всегда был своеобразной агиткой. Вспомните всех этих милых стареньких бабушек на рождественских открытках, счастливо вяжущих на пути в небытие. Вы хоть раз встречали кого-то похожего?
Недавно я смотрела фильм «Маленькие негодяи»[5]. Там изображались идеальная, как с картинки, старая бабушка и важная неуступчивая пожилая матрона.
– А куда делись все эти старые леди? Никогда их не видела. Неужели все перебрались в Вегас? – обратилась я к матери.
– Да их и не существовало никогда, – ответила она. – Разве что в кино.
Я совершенно точно не встречала таких в своем детстве, в Детройте во время Второй мировой войны. Мой дед, раздавленный смертью бабушки, ожил вновь, когда ему было за семьдесят, вернувшись на военный завод. Мои тети и дяди в свои сорок и пятьдесят тоже пошли работать на заводы. В три утра, когда кончалась смена, они собирались в местном ресторанчике на шумный завтрак, больше похожий на вечеринку, не торопясь в постель, потому что энергия била через край.
Их и раньше не волновали ярлыки, которые навешивают с возрастом. Они и до войны были веселыми, упорными и жизнерадостными. В конце концов, их родителями были бесстрашные переселенцы, оборвавшие корни в Европе, чтобы оказаться в Америке и начать совершенно новую жизнь – без денег и без чьего-либо руководства. Приехавшие из деревень, которые не менялись столетиями, в самую молодую страну мира, они заработали средства к существованию, купили дома, они слушали радио, говорили по телефону, водили первые машины и не собирались ничего упускать на своем веку.
Их дети, мои тети и дяди, росли в «ревущие двадцатые», когда культура словно с цепи сорвалась. Молодые эмансипированные девицы – флэпперы – шокировали старомодных родителей сигаретами и выпивкой, вольным отношением к сексу, которым бравировали. Разрыв между поколениями был куда глубже, чем спустя семьдесят лет, когда появились детишки с зелеными волосами дыбом на голове и кольцами в носу. Один из моих дядей был хозяином подпольного бара с алкоголем, и, чтобы войти туда, действительно нужно было стучаться три раза и говорить: «Я от Джо». Моя тетя открыла киоск с бутербродами в одном из самых первых аэропортов и часто бросала торговлю на помощника, если пилот предлагал ей прокатиться по небу. Они обзаводились небольшой недвижимостью, обрастали семьями, вели дела. Потом потеряли все в обвале 1929 года, но cтряхнули пыль и начали снова с нуля.
И неважно, сколько лет им было, никто из них и отдаленно не напоминал умильных старушек с рождественских открыток.
Наше уныние по поводу возраста им, похоже, не было знакомо. Почему? Потому что их жизнь никогда не застывала. Она постоянно
«Маленькие негодяи» (США, 1994) – комедия режиссера Пенелопы Сфирис.