Осень в Сокольниках (сборник). Эдуард Хруцкий
мастер спорта, чемпион СССР, Европы, всяких международных гонок. Я дружил с ним когда-то. Честнее парня я не знал.
– Зачем вы мне это говорите? – поинтересовался Вадим.
– Не знаю. Я на суд ходил и лицо его видел.
– Дорогой мой Олег, каждый человек носит в себе трагедию, но не у каждого она написана Шекспиром. За мою долгую работу в милиции мне приходилось видеть всякое. Механизм преступления еще не изучен, поэтому мы не можем, к сожалению, предсказывать точно всяческие поступки.
– Что касается меня, Вадим Николаевич, я не знаю этих людей. Я подрался с ними, они, видимо, рассчитались со мной.
– Расчет был жестоким. – Вадим встал, сел на стул рядом с Кудиным. – Вы поверьте мне, Олег, пройдет время, и все, что казалось важным сегодня, станет незначительным и далеким. Главное у вас там, впереди.
– Нет, – лицо Кудина стало задумчивым, – вы не правы. Это только кажется, что все бывает потом, потом ничего не бывает. Все происходит сегодня, а потом только горечь.
Орлов с интересом посмотрел на Кудина. Косой пробор, хорошо вылепленное мужское лицо, пожалуй, даже красивое, если бы не привычка кривить губы. Главным на этом лице были глаза. Светлые, с легким прищуром. Они жили словно отдельно, в их глубине, за видимой невозмутимостью, пряталось прожитое горе. Неглупый парень сидел рядом с Орловым. Совсем не глупый.
– Ну вот, видите, Олег, вы сами понимаете все прекрасно. Опять совершено похожее преступление…
– И кто-то забыл там мои носки?
– Нет, хуже. Там умер человек.
– Как? – Голос Кудина дрогнул.
– Его отравили. Теперь вы понимаете, как важно нам найти кого-то из этих людей.
– Но я даю слово, что не знаю их.
– Хорошо, Олег, ответьте мне на один вопрос. Они приходили к вам от Алимова?
Кудин долго молчал, крутя в руках незажженную сигарету, потом раздавил ее в кулаке и кивнул.
Он так и шел по коридору управления, сжимая в кулаке крошки табака. Путь от третьего этажа до постового, проверяющего пропуска, показался ему бесконечно длинным. Он словно заново прошагал всю прожитую им жизнь. Но ему все равно было легко, как человеку, долго несшему в гору тяжелый груз и внезапно сбросившему его.
Тяжелая дверь управления стукнула за его спиной, подводя итог прожитому, и Олег с удовольствием огляделся. Люди спешили по делам, у киоска с квасом стояла очередь – человека четыре. Ему мучительно захотелось пить… и тут он увидел Светку, она шла к нему из сквера напротив, и на лице ее было написано горе.
Сердце у Олега замерло, он бросился к ней навстречу. Обнял, гладил по плечам и говорил срывающимся голосом:
– Ну что ты. Что? Все хорошо, дурочка.
Заскрипели тормоза. Замысловато заматерился шофер, и Олег понял, что стоят они посередине проезжей части.
– Пить хочу, – сказал он и засмеялся радостно и освобожденно.
Сегодняшнее утро у Юрия Петровича Долгушина начиналось с тенниса. Просыпался он рано. Сам. Хотя будильник заводил регулярно. Жил Долгушин в новом кооперативном доме на Ленинском проспекте. Квартира