Избранные лучшие детективные истории. Дарья Донцова
меры. Запрятал ее за решетку, поставив на кон все: честность, порядочность, собственное самоуважение. Но проиграл! Та самая фотография, которую он некогда презентовал приятелям как доказательство выигранного пари, стала для него роковой. Кто-то из них и подложил ему свинью, выслав компромат вместе с поздравлениями шефу…
В двенадцать часов ночи, когда взлетели в воздух первые пробки от шампанского, небо, наконец, взорвалось вихрем белого конфетти, как одеяло накрывшего большой город. Люди восприняли это как доброе предзнаменование. Ведь на самом деле, если на Новый год идет снег, значит, все будет хорошо. По-другому и быть не может…
Анна Данилова
Криминальный спектакль
У ворот она увидела такси. Кроме нее, оттуда, из этого ада, именуемого тюрьмой, не вышел сегодня никто. Вероятно, эта чистенькая, канареечного цвета машина поджидает кого-то из персонала. Сегодня Рождество. Головы у всех, в том числе и у надзирательниц, не говоря уже о высшем начальстве, заняты мечтами о том, как бы скорее добраться до дома, приготовить праздничный ужин и отметить Рождество. Мила тоже должна отпраздновать – сполна. И Рождество, и свое досрочное освобождение. Хотя разве оно не явилось для нее настоящим рождественским подарком? Да о таком можно было только мечтать! Вместо десяти лет – всего лишь год тюрьмы. Да и то, ее отпустили бы еще месяц назад, просто слишком много времени ушло на оформление документов и разные формальности.
Из такси вышел водитель и направился прямо к Миле.
– Здравствуйте, вы – Мила Горкина?
«Горкина, с вещами – на выход!»
Водитель с рябым лицом, страшный, как атомная война. Его физиономией гвозди, что ли, забивали?
– Да. Я – Горкина.
– Тогда я за вами. Я должен доставить вас домой. Мне сказали, что ключи от вашей квартиры находятся у вас. Так?
– Так. И кто же это такой хороший, нанявший вас?
– Мне сказали, что вы его знаете.
– Ладно, поехали. – Она уже поняла, что он все равно не скажет. Таковы правила.
В тоненькой курточке было холодно стоять на морозе. Ветер продувал ее насквозь. Было бы глупо подхватить простуду в день освобождения.
Водитель открыл дверцу машины, Мила бросила на заднее сиденье сумку с тем, что вряд ли можно было назвать полноценными вещами, сама села на переднее, достала сигарету и, не спросив водителя, можно ли здесь курить, с наслаждением затянулась. Машина тронулась, покатила по заснеженной ровной дороге в сторону города.
Сейчас, глядя на дорогу и проплывающие мимо заснеженные поля, перелески, куцые смородиновые посадки, думалось куда лучше, чем в камере. Там ее слишком многое отвлекало: новая обстановка, душившие ее слезы обиды, чувство полной незащищенности и беспросветности. Ее посадили за убийство.
Сокамерницы знали только, что она убила женщину. А вот что она ее вовсе не убивала – об этом не знал никто. Да Мила ничего и не рассказывала, потому что знала –