На небе звёзды. Андрей Вергелис

      Подойди с наветренной стороны,

      Не забыв при этом раздёрнуть шкоты.

      Довернись хотя бы вполоборота,

      И услышишь пение глубины.

      Ты помедли малость, порты открыв.

      Оцени секунды до абордажа.

      Не уйду с разломанным такелажем.

      «Кошки к борту!» – крикнув, услышишь взрыв.

      А затем и стоны, пальбу, брань.

      Напоследок я подорву порох.

      По воде кругом пробежит шорох.

      Проломив настил, упадёт бизань.

      А когда насытит тебя погром,

      Из стыда по вместе пройдённым милям,

      Протяни скорее меня под килем

      И оставь домучаться с кораблём.

      Я будто стал охотничьей собакой,

      Свой нюх из-за ковида потерявшей.

      Рассеянный, побитый и уставший.

      Но не лишённый голоса, однако.

      Под масками эмоции сокрыты,

      А по глазам я их не различаю.

      Причиною прерывистого лая

      Опять ошибка стала? Да иди ты!

      А что тогда с твоим случилось стержнем?

      К чему недопустимая утрата?

      Я точно говорил тебе когда-то,

      Что этот мир уже не будет прежним.

      Бетонный вакуум стен,

      Дождя извечная тема,

      Одна мировая проблема

      И обсессивный рефрен.

      Всего лишь пустой звук

      Во всём необъятьи мира,

      Одна лишь семья, квартира

      И дрожь лишь одних рук.

      Священный почти обряд,

      Вибрации старых окон,

      Постели измятый кокон

      И лампочка в сорок ватт.

      Она стояла. Он стоял.

      А снег кружил и падал.

      Сказал он: «Я б тебя украл!»

      Она в ответ: «Не надо».

      Светил фонарь, и снег летел,

      Играя с лампы светом.

      Она спросила: «Ты хотел?»

      Он прошептал: «Ответа».

      Она ответила: «Молчи!»,

      Коснувшись вдруг рукою.

      Мигал фонарь двоим в ночи.

      В свету стояли двое.

      А снег, как пух, кругом летал

      И таял, пав на щёки.

      И он тогда её обнял,

      Красивый и высокий.

      Снег жил игрой фонарных струй,

      Беснуясь и ликуя.

      Она подумала: «Целуй».

      И он решил: «Целую».

      И ветер пел, и таял снег,

      Коснувшись губ едва ли.

      Они встречались лишь во сне,

      Но этого не знали.

      Летают две мухи.

      Я их не сбиваю,

      Мне попросту жаль.

      От той оплеухи,

      Я вас уверяю,

      Дрожала и сталь.

      Летящее время.

      Осколок бутылки.

      Немой потолок.

      Мы были не теми.

      Наивны и пылки.

      Я буквы толок,

      Летучие фразы,

      Пустые остроты,

      Небесная даль…

      «Что, больше ни разу?» —

      Подумав… «Ну что ты…»

      Нисколько не жаль.

      За окном расплакалась зима

      Серою погодою осенней.

      Всё чернее стылые дома.

      Рождество пришлось на воскресенье.

      И в плену у пасмурного дня

      Вновь брожу по дому, словно тень, я.

      Рождество не радует меня —

      Пусть оно пришлось на воскресенье!

      Я тоску обязан превозмочь,

      Поддержать ослабшее горенье…

      Спать