Хроника дождливого вечера. Алексей Федоров

      Войди в лютеранскую кирху

      Введенского кладбища, где

      напоминает пробирку

      электросвеча на стене.

      Ни ладана здесь, ни хора,

      немецкая строгость, и

      на статуе Мельхиора

      играют её огни.

      Мерцают, морозу внемля,

      и не осветят следа

      ступивших на эту землю

      оставшихся навсегда.

      Фамилия у подкидыша корнями из:

      замусоленных папок, листов печатных,

      полустёртых букв, разрешений, виз,

      справок, дел

      и гражданских актов.

      Фамилия у подкидыша, как пароль,

      открывающий двери в мир,

      но не подходящий

      миру. Как термометр,

      всегда показывающий ноль,

      шифр, код, от чужой квартиры

      ключ, который судьба дала

      тому, кто вечером, собираясь

      в канцелярии,

      чтобы скорей завершить дела,

      написал «Иванов»

      и ушёл,

      ругаясь.

      Не сдаётся седьмой батальон,

      мама варит грибной бульон,

      бьёт заштопанный барабан,

      бумерангом летит банан.

      Третий час семь солдат и с ними

      кот игрушечный мягкий синий

      защищают от человека

      дом из старой коробки «Лего».

      До последнего скрипа пластика,

      до прямого удара ластиком.

      Слово из детства – микрорайон,

      конечная у ларька,

      спешащий по улице почтальон,

      за ним – река.

      Уже у стекляшки стоит народ —

      дают кефир,

      как будто мне память передаёт

      прямой эфир.

      С разбега вскочу на велосипед

      и по мосту

      уеду в поля, пропущу обед,

      намочу Манту.

      Выйдешь в город, похожий на все другие,

      c колокольней, вколоченной посредине.

      В нос ударит забытый, такой же резкий,

      запах. Но аргумент не веский.

      Лишь мозаика в старом панно вокзала,

      словно зубы гнилые, повылезала.

      Всё как прежде. Сморкаешься от досады —

      это знак, спасающий от засады.

      Даже в центре на клумбах кусты малины

      и на каждый ботинок хватает глины.

      И в фонтане купаются, год за годом

      становящемся дачным водопроводом.

      А под вечер придёт с глушаком прожжённым

      жёлтый ПАЗик, на крыше баллон тяжёлый.

      И уедешь. Как будто ты здесь и не был.

      Только в зеркале – небо, небо, небо….

      Керосинка, дай огня

      на окраине райцентра,

      далеко от эпицентра

      остывающего дня.

      Два притопа и прихлоп,

      и окрошка на кефире,

      интернет висит в эфире,

      игнорируя