Путь Зверей. Книга вторая. Анна Токарева
это поможет? – Ами скептически смотрела на Литу. – Он что, вдруг взлетит по звездам и покажет нам свою удаль после этого?
– Да как ты не понимаешь, – возмутилась Лита. – Он же страдает! Ты же видишь, какой он ходит несчастный.
– Я не для того все это затеяла, чтобы сейчас давать заднюю, – отрезала Ами. – Есть такое понятие – необходимая жестокость. И если для его же блага, ему надо немного пострадать, то так и быть.
– Как ты можешь? – Задохнулась Лита, ее щеки полыхали. – Тебе что, доставляет удовольствие страдания других? И я это не только про Ортана. Ты и родню свою унижала и оскорбляла. Думаешь, я не знаю, что ты избила своего брата и старшую сестру?
Ами посмотрела на свои руки. На левую ладонь, которую пересекал уродливый шрам. Первое знакомство с заботой милого брата чуть не закончившееся для нее смертью. На правую руку, что когда-то была сломана ногой ее прелестной старшей сестры в шести местах и чудом не оставившей ее калекой на всю жизнь. И это если не считать смерть Сони от этой же ноги.
– Знаешь, ты можешь думать и говорить что угодно, – начала медленно Ами, от тяжести ее голоса Лита даже немного отступила назад. – Но я уверена, если Ортан не поймет свою ошибку сейчас, то не поймет уже никогда. – После чего отвернулась и не поворачивая головы холодно закончила, – а в мои отношения с той семьей свой нос не суй. Тем более не разобравшись как все было на самом деле.
Ами ушла в сторону леса. Видеть рядом Литу ей совсем не хотелось. Оказавшись за линией, освещенной кострами, она обняла огромное дерево, которое росло очень близко от дороги. Воин, что охранял сегодня их стоянку и подбрасывал дрова в большой костер, прошел мимо, но ничего не сказал и не отправил девочку обратно. А значит здесь достаточно безопасно. Ами расслабилась, прильнув к жесткой коре правой щекой.
Посмотрела на левую руку. Как она получила этот шрам она помнила весьма смутно, будто ей все это приснилось и потом вспомнилось наутро. И боль была такая же, далекая и полузабытая. Оторвала правую щеку от ствола и прижалась другой и посмотрела на правую руку. А вот это она помнила очень хорошо. Ами оскалилась. Боль. Вот что она отчетливо запомнила. Боль телесная и душевная.
Наверное, такую же испытывал ее прадед каждый день. Если бы Ами ломали руку каждый день, разве она бы не захотела избавиться от этих мук? Нет, она уверена, если бы для Ами было лучше и безопаснее присутствие рядом прадеда, то он несомненно терпел сколько бы от него потребовалось. Но он сделал то необходимое, что мог. И Ами не могла осуждать его поступок. Да, он хотел избежать долгой и мучительной смерти, но сама Ами разве хотела бы, чтобы Анрад испытывал боль, как и Ами тогда от сломанной руки, каждый день? Нет конечно. Но прадед поступил с ней жестоко, заставил ее испытать невыносимое горе от потери самого родного и любимого человека. Да, это было жестоко по отношению к ней, но необходимо для ее спасения. И он сделал это.
Необходимая жестокость.
Иногда просто нет другого выхода,