Да, мой король. Елена Михалёва
воли. Возможно, не желал лишиться поста. Или попросту старался оправдать доверие своего сюзерена.
– Никаких казней, кузен, – «Вильгельм» категорично поджал губы. – Казни превратят бунтовщиков в мучеников. В жертвы за благое дело. И подстегнут новые восстания.
– Да,мой король, – Фердинанд склонил голову. – Но прошу вас не проявлять излишнюю мягкость к этим людям. Они её не заслужили. Слишком уж много невинной крови пролили.
– Если хотите знать моё мнение, Ваше Величество, то их дело действительно в какой-то мере благое, – осторожно начал граф Пфаллен. – Мятежниками двигала лишь цель решить вполне реальные проблемы. Но их невежество не позволило им сделать это без применения грубой силы.
Король кивнул. Не будь у людей гнёта всех обрушившихся на них бед, не стали бы они слушать подстрекателей. И уж тем более не взялись бы они за оружие. Пусть даже это оружие – топор и вилы.
Но как бы ни обширны были просторы Атенлау и не масштабы его беды, граф фон Шенборн полагал, что королевство всё ещё можно спасти. На ум ему пришло многое из того, что он успел узнать за время службы в Солверине. Ричард размышлял, как это можно применить. Но сначала ему следовало обсудить всё с Джованией и Альбертом.
– Я услышал от вас достаточно, милорды, – наконец, сказал «Вильгельм». – Теперь мне нужно время подумать. Благодарю вас за проделанную работу. Я созову малый совет сразу, как приму решение. Вы все можете быть свободны.
Аристократы раскланялись и потянулись к выходу.
Пфаллен – с видимым облегчением, что этот длинный день, наконец, закончен.
Фердинанд Хальбург – с толикой разочарования, что король отказался от срочных и решительных мер.
Последним вышел Альберт Зоммерштерн. Он наверняка собирался к сестре, чтобы обсудить с ней услышанное.
Но сам Шенборн к королеве не торопился. Полагал, что сначала даст ей время поговорить с братом, а чуть позже пошлёт за ней. Пусть сама придёт на сей раз. Не умрёт, в конце концов.
Ещё около получаса Ричард самостоятельно изучал полученные отчёты в тишине. Затем он позвал писаря, чтобы сделать заметки, которые взял в свои покои. Шенборн попросту не хотел лишний раз оставлять образцы своего почерка, чтобы не рисковать.
Уже ближе к десяти вечера он послал за королевой.
К его удивлению, Джования явилась в спальню мужа довольно быстро в сопровождении стражников и одной фрейлины. Но когда они с «королём» остались наедине, Ричард завёл с ней разговор о том, какие мысли его посетили. Джо слушала очень внимательно. Хмурилась. Переспрашивала без иронии или попыток поставить графа на место.
Они сидели у зажжённого камина в глубоких креслах друг напротив друга. Шенборн снова облачился в бархатный халат короля. Джо пришла в синем платье-сюрко, которое надела поверх белоснежной сорочки со свободными рукавами, а на плечи накинула вчерашнюю лимонную шаль. И всё же она оставалась королевой даже в таком виде, с распущенными по плечам