Магические изыскания Альмагии Эшлинг. Юлия Лялина
в лицо приехавшего за ней господина. С её губ не слетело ни слова, но они неуверенно изогнулись в улыбке. Возможно, брат был прав. Возможно, этот человек – самая подходящая партия для неё.
Как это нередко бывает, после обряда бракосочетания пора надежд сменилась порой разочарований. Госпожа Эшлинг осознала, что муж полностью к ней равнодушен: ему важна была не она сама, а то, что она могла ему дать. Господин Эшлинг, в свою очередь, пришёл к выводу, что «причуды» его жены – обыкновенные рассеянность и шалящие нервы, свойственные женщинам, долгое время лишённым возможности вступить в брак.
Да и хрустальный колокольчик обманул ожидания господина Эшлинга, оказавшись такой же бесполезной побрякушкой, как те, которые он порой покупал, проверял и отправлял в вечную ссылку.
И как будто всего этого было мало, госпожа Эшлинг нанесла господину Эшлингу ещё один удар: ровно через девять месяцев после свадьбы она родила ребёнка – и какого же?! Не мальчика – наследника и будущего мага (всем ведь известно, что склонностями к магии наделены лишь мужчины), а девочку.
Но господин Эшлинг привык стоически встречать разочарования. Если нельзя было обрести желаемое, оставалось лишь приноровиться к имевшемуся. Господин Эшлинг пообещал себе, что обучит дочь всем открывшимся ему премудростям магии – и она, возможно, сумеет-таки стать ему полезной в его изысканиях, хотя бы в качестве секретаря. Тем более что у неё, в отличие от него, потерявшего столько лет впустую, прежде чем он узнал про магию, будет фора: дочь начнёт учиться сразу, с колыбели.
Печатью, скрепившей решение, стало имя: господин Эшлинг нарёк дочь Альмагией.
Глава II,
в которой приходит смерть
– Госпожа Эшлинг, госпожа-а-а Эшлинг!.. – донёсся пронзительный зов откуда-то сзади.
Альма открыла глаза и со вздохом обернулась.
Так и есть, звавшая её девушка показалась на пригорке и, подхватив юбки, поспешила вниз – к плакучей иве, которая склонялась к самой воде и пышной завесой ветвей почти скрывала Альму от остального мира.
Почти.
Альма почему-то любила приходить сюда, под сень дерева, чьи ветви, текуче колыхавшиеся от дуновений ветра, напоминали водоросли, колеблемые потоками воды. Здесь было прохладно, тихо, спокойно – так и тянуло задремать. И Альма дремала. А на границе сна и яви, сплетаясь из шёпота ветра, шелеста листвы и плеска волн, ей слышалась колыбельная – тихая, грустная, нежная.
Отец и послушная ему прислуга почему-то не любили приходов Альмы сюда и всячески старались им воспрепятствовать. Некоторое время назад ей вовсе запретили выходить на прогулку далее придомового цветника, и Альма послушно выдержала неделю – а затем пропала.
Водилась за ней такая особенность: вроде бы молодая госпожа постоянно на глазах, вот только что была рядом – и вдруг куда-то запропастилась. Как сквозь землю провалилась.
Поначалу Джулс – та самая гувернантка с пронзительным голосом, совсем