Гонзо-журналистика в СССР. Евгений Капба
я тебе о чём толковал? Но тебе, если вещи своими именами называть, было до сраки! Вынь да положь тебе межгород с Мурманском. И ушкандыбал ты в ночь широкими шагами… Не буду я больше с тобой коньяк пить, Белозор, он на тебя оказывает негативное влияние.
– Я вообще больше к коньяку не притронусь, Анатольич… Проснулся чёрт знает где, чёрт знает с кем… Тьфу, тьфу, думать страшно…
– Вот даже как? – он докурил и выбросил окурок в мусорку. – Ну, пошли вместе до гаража, а потом – в редакцию за аппаратурой. У тебя-то с собой ничего нет?
– Ещё и издевается… Сам-то чего на улице в такую рань сидишь? Тоже не от хорошей жизни, наверное?
Мы шли по улице Ленина в сторону типографии – там стоял редакционный гараж. Под ногами бугрился асфальтовый тротуар, сквозь трещины в котором пробивалась уже тронутая желтизной трава и редкие подорожники. Опиленные весной ясени обросли и уже напоминали не бритых рекрутов, а местных модников – с растрёпанными неряшливыми патлами. В следующем году их кроны уже будут походить на причёски-афро, а ещё через год их снова опилят до того самого, уродского состояния…
– Жена меня на улицу выгнала, представляешь? – пыхтел на ходу Юрий Анатольич.
Как все профессиональные водители, он не очень-то любил ходить пешком, и теперь семенил, пытаясь угнаться за мной. Шагал я быстро – было сыро и по-осеннему прохладно, да и башка во время ходьбы трещала куда меньше.
– Пришёл я, конечно, поздно, и под этим делом, – вещал Сивоконь, – ну, а она сидит на кухне и ест борщ. Увидела меня – давай ругаться. Мол, дети были – за детьми доедала, внуки появились – за внуками доедает, муж – балбес, прийти вовремя не может, за ним тоже подъедать приходится… А я ей говорю: заведи поросёнка!
– И что?
– Она говорит – и за ним доедать, что ли, тоже?
Я посмотрел на него и загыгыкал, он тоже расхохотался, радуясь своей шутке, смеялся смачно, до слёз, вытирая их ладонями, потом успокоился и сказал:
– А если серьёзно – спину крутит, на погоду. Не спится. Дерьмовая ночь была.
– Это уж точно…
Я уже здорово обжился в белозоровском кабинете: у меня тут имелась смена одежды, кое-что из продуктов, пара запасных кассет для «Sony» – сейчас бесполезных, ибо диктофон (я надеюсь!) остался дома, и ещё всякая всячина: так сказать, дублирующий состав привычного барахла, которое я имел обыкновение таскать в рюкзаке или в карманах. А ещё – лекарства! Приняв две таблетки цитрамона за раз, я почувствовал себя гораздо лучше, и, в принципе, стал готов к труду и обороне ровно в восемь. Я успел к этому времени перекусить отвратительным кофе и восхитительным бутербродом и даже побриться в мужском туалете – благо, пришёл практически одновременно с уборщицей, времени на всё хватило.
– Гера! – раздался голос шефа, когда я уже собирался бежать. – Зайдите ко мне!
Ох уж этот комиссарский тон, бр-р-р-р! Как будто сейчас отправит затыкать собой амбразуры или бросаться под танки… Не знаю, что он хотел