Камера и два блокнота для важности. Дарья Лысенко
комнате. Так что их было достаточно.
– Обещаю.
Только я дал слово, как вдруг в дверь постучали, прервав наше спокойствие. Странно, у мамы ключи есть, а Гоша обычно поздно приходит по выходным, мол «чего дома тухнуть». Да и он дверь обычно открывает сам. Порой ему везет и он приходит домой позже, чем можно, и мама не замечает. Или делает вид, что не замечает. Скорее всего, последнее, от маминого взгляда мало что можно укрыть. Даже не заправленную рубашку или разные носки и те она замечает.
У бабушки было такое лицо, словно она думала: «Так и знала, что надо было достать сервиз». Поэтому открывать дверь пошел я. Встав на носочки, я посмотрел в глазок, в коридоре топталась на месте Полина. Видимо, вдалбливала в пол все свое нетерпение.
– Откуда ты знаешь, где я живу? – Удивился я, открывая дверь.
– И тебе здравствуй, – хрипло сказала Полина и улыбнулась она своей улыбкой, показывая зубы. Взрослые так редко делают. – Я ж листала твой дневник, и на первой странице был адрес, вот и запомнилось, само собой как-то. Честное слово, не специально. Просто у меня на мелочи хорошая память. Вдруг они окажутся вовсе не мелочами. Но это к лучшему, потому что было так скучно дома, что я решила прийти. Если ты веселишься, то я присоединюсь, если нет, то вместе решим, что делать, но уж точно, не скучать. В выходной это делать законом запрещено.
Я пропустил ее в квартиру. Точнее, она сама впустила себя. Такая уж она, видимо, была. Но, думаю, не со всеми.
– Мы с бабулей пьем чай, – пожал я плечами.
– Это значит ты скучаешь или веселишься? Я просто не знаю, какая у тебя бабушка.
Видимо, это был риторический вопрос, потому что, разуваясь и одновременно высмаркиваясь, чтобы не терять времени, Полина, особо не церемонясь, вошла в гостиную. Бабушка уже поставила на стол еще одну красивую чашку. С оленями.
– Здравствуйте, извините, что прерываю ваши посиделки, просто мне дома до жути скучно было, а кроме Тёмы, со мной никто в школе не разговаривает.
– Очень приятно. Вот только скажи, выходит, ты общаешься с моим внуком только потому, что с тобой больше никто не общается?
– Ой. Вы уж извините, просто я такой человек, говорю, что думаю и реже думаю, что говорю, – голос у нее еще сильнее охрип. Впервые я увидел смущенную Полину. Не то, чтоб я ее уже давно знал, но все равно. – Артём интересный, поэтому я с ним общаюсь, я бы не смогла притворяться лишь бы разговаривать на переменах хоть с кем-то, актриса из меня плохая. Честно.
– Хорошо, – бабушка улыбнулась, чтобы помочь Полине убрать смущение. – Ты, наверное, Полина, Тёма про тебя рассказывал.
Зачем бабушка это добавила, я не знаю, но Полине это помогло даже больше, чем улыбка бабули. Ее смущение исчезло совсем. Бабуля умеет найти нужные слова для нужных людей. На смену смущенной Полине на кухне теперь был смущенный я.
– Гхм, – я тщетно попытался выкашлять застрявшее где-то внутри стеснение. – Так вот, это моя бабушка Антонина Ильинична.
Та кивнула, будто подтверждая информацию. Полина улыбнулась