Иная кровь. Вера Александровна Петрук
нельзя? – пожал плечами гном. – Это шахта, здесь все когда-нибудь умирают. Обвалы, взрывы, затопления, выбросы угля и газа – мне продолжить? К тому же ребята сами на Ремкина напоролись.
– На кого?
– На Ремкина, – теперь настала очередь Тупэ возмущаться. – Помоги мне, Калюста, не обмочить штаны! О стуканцах слышал?
Кай кивнул. Гномы верили, что стуканцы – это духи, которые живут в штольнях, стучат кирками и бегают по пустым забоям. Они могли указать на рудоносную жилу, а могли и убить. Одни гномы утверждали, что нужно много руды бить, тогда стуканцы тебя не тронут, другие верили, что все дело – в чести и дисциплине.
– Ну вот, – буркнул Тупэ. – Ремкин у них главный. Будешь породу хорошо бить, аккуратно, он тебе поможет, а если начнешь на забое хулиганить или, как эти двое, драться, завалит или затопит. Смотря, какое у него настроение.
– Но Кобальт…
– А Кобальт смотрел, – перебил его Тупэ. – Это тоже считается. На забое надо руду колотить, а не развлекаться.
– Ты тоже смотрел! – возмутился Кай.
– Я – другое дело, – отрезал гном. – Во-первых, я за всю жизнь больше Кобальта угля набил, поэтому Ремкин меня и выпустил. А во-вторых, я в Калюсту верую, а не в какую-то там Святую Варвару. Калюста своих в обиду не дает, вот и с Ремкином насчет меня договорился.
– Не верю я ни в твоих ремкинов, ни в святых варвар, ни в Калюсту, – в сердцах заявил Кай.
– Ну и дурак, – фыркнул Тупэ. Посмотрев по сторонам, и убедившись, что в тоннеле никого нет, он повернулся к стене и, повозившись со штанами, издал вздох облегчения. Из-под сапога гнома выползла лужица, Кай брезгливо шагнул в сторону.
– На твоем месте, я бы так беспечно от Калюсты не отмахивался, – заявил гном, довольно заправляя штаны. – Он ведь нас в этот мир перенес, от Хищиды укрывает.
Кай непонимающе уставился на Тупэ.
– Да что с тобой говорить, ты же гомункул, – махнул рукой гном и направился к шумевшим в столовой товарищам.
– А ты объясни! – Кай ненавидел, когда ему тыкали на его происхождение.
– Все равно не поймешь.
– Хотя бы попробуй.
– Ладно, – Тупэ резко остановился и ткнул в Кая пальцем. – Но повторять дважды не буду. Вот, что, по-твоему, в пещерах самое страшное?
– Гомозуль! – без запинки выпалил Кай.
– Чушь! Самое страшное – это Хищида или по-другому самодел, который иногда в нижних забоях проступает. Тиль про него не говорит, чтобы лишний раз не поминать вслух. Все в шахтах Хищиду хоть раз да видят, а потом на всю жизнь запоминают. Вот встретишь ее, сразу Калюсту вспомнишь. Тогда только молитвы и помогут.
– Как можно быть страшнее гомозуля? – недоверчиво спросил Кай. – И причем здесь Калюста?
– Молчи лучше. Ты ведь ни первого, ни второго не видел, вот и радуйся. Хищида – это не зверь, а грибок. Заразный очень, может, и в пищу, и в воду проникнуть. Ты все это проглотишь, и еще лет пять счастливый ходить будешь. А потом притопаешь к разрыву – это области такие на Риппетре,