Пассажирка. Спасти и не влюбиться. Терин Рем
появлялось противное чувство, которое бывает при поездке в лифте. И когда наконец двери моего бокса открылись, я зажмурилась от яркого света.
– Добро пожаловать на борт «Кометы» мисс Морель, – произнёс низкий бархатный мужской голос, заставивший меня вздрогнуть и почему-то покрыться мурашками.
Глава 4. Капитан
Эвелин Морель
Встав на нетвёрдые ноги, я покачнулась и едва не упала, но сильные руки пилота меня легко подхватили.
– Осторожней, мисс, – сказал мужчина, снова завораживая меня своим голосом.
Впервые со мной такое. Никогда не думала, что могу так реагировать на незнакомого и не слишком красивого мужика.
Да, я уже видела фотографию Фила Хартвуда и должна сказать, что она меня не впечатлила.
Сейчас же я с бо́льшим интересом рассматривала человека, поддерживавшего меня. Этого мужчину нельзя было назвать красивым в классическом понимании этого слова. К высоким и атлетично сложённым мужчинам я привыкла, имея рядом телохранителей. Массивный подбородок, упрямая линия губ, прямой нос – всё это выдавало непростой, закрытый характер моего сопровождающего. По-настоящему мне в нём понравились только голубые глаза, глядевшие на меня внимательно и настороженно, а ещё его голос.
– Спасибо. Меня немного укачало в этой коробке, – вымученно улыбнувшись, призналась я.
– Понимаю. Пойдёмте, я провожу вас рубку. Сожалею, мисс Эвелин, но придётся ещё немного потерпеть. Через десять минут взлёт, я пристегну вас к креслу второго пилота, только не трогайте руками приборную панель. Мой катер не предназначен для перевозки пассажиров, поэтому удобства и системы безопасности рассчитана только на членов экипажа. После того, как встанем на курс, я покажу вашу каюту и камбуз. Если вам нужно посетить удобства, то лучше сделать это сейчас, – коротко и ёмко произнёс мужчина, а я как дура опять млела от этого бархатистого низкого тембра. – Так что, вас проводить до уборной? – уточнил пилот, когда пауза слишком затянулась.
– Спасибо, но не нужно, мистер Хартвуд. Со мной всё будет в порядке, – пообещала я.
– Ладно, проходите сюда, – пропустил меня мужчина из грузового отсека в узкий, но хорошо освещённый коридор. В нём было несколько автоматизированных дверей, но открыта была только та, что находилась впереди – на носу катера.
В так называемой рубке было ненамного просторней, чем в салоне автомобиля. По обе стороны от прохода стояли два массивных анатомических кресла из металла, обшитых современнейшим полиматериалом. Отец заказал такую обивку на свой любимый спорткар, который безумно любил. Было видно, что Фил Хартвуд к своему катеру относится не менее бережно и трепетно.
В кабине царила идеальная чистота, пахло грейпфрутовым маслом. На приборной панели не было никаких украшений – только непонятные мне рычаги, кнопки и дезактивированные дисплеи, что лишь подтверждало мои догадки о закрытом характере Фила Хартвуда. И всё же моё внимание в большей степени привлекли не приборы,