Сын сумрака. Полина Рей
по полянке.
– Уходим, – мягко сказал Флор, поддерживая меня под руку и потянув к выходу, узкой тропкой расположенному между аномалиями. Я слабо кивнула, вытирая рот тыльной стороной руки, и позволила увести себя, испытывая сразу несколько полярных чувств. Мне хотелось срочно оказаться как можно дальше отсюда, и это желание щедро подпитывалось диким страхом за оставшуюся почти без присмотра Кати, и в то же время я чувствовала какую-то неестественную потребность вернуться, чтобы вновь увидеть жуткое зрелище залитого кровью клочка земли в обрамлении мерцающих аномалий.
– А разве он не может, ну, там, срастись обратно? – задала я вопрос Флору, изо всех сил пытаясь прогнать картинки, то и дело возникающие у меня в голове.
– Нет, – Флорин сделал глубокий вдох, отводя меня в сторонку на полшага. Я полностью отключила все инстинкты самосохранения, позволив вампиру действовать за двоих. – Лоранд был обращённым.
– Ясно, – кивнула я, хотя мне ни черта было не ясно.
– Первородные вампиры могут регенерировать практически из любого состояния, кроме, конечно, тех случаев, при которых их сожгут, натравят на них варколака или одного из Старейшин. Также раньше во время боёв с Охотниками, которые проводились задолго до конца света, использовали специальное оружие. Ну и, – он замялся, – надо ли говорить, что и у вампиров, и у Охотников, оно всегда находилось под рукой. Обращённые же изначально были людьми. У нас совсем разная энергетическая оболочка, которая не меняется с рождения. Иными словами, любой обращённый всё равно имеет энергетическую оболочку человека.
Я нахмурилась. Многое из того, что рассказывал Флор, мною было услышано впервые в жизни. Размышлять о видах вампиров не хотелось, они мало интересовали меня. Да и в голове был такой сумбур, что мне просто жизненно необходимо было остаться одной и хоть немного посидеть в тишине.
Каталина лежала всё на том же месте, укутанная одеялом, а рядом с ней, словно верный страж, сидел вампир Стана. Я опустилась рядом с ней на землю, прикрывая глаза и начиная глубоко дышать. Вновь тошнота заявила о себе, а при воспоминании кровавого месива, которое мне довелось видеть несколько минут назад и вовсе усилилась. Нужно было подумать о чём-то приятном. На глаза сами по себе навернулись жгучие слёзы. Ничего приятного в моей жизни не было и не будет. Весь мир был сплошной угрозой, которая таилась в каждом мгновении, в каждой пяди земли. Среди всего этого были только борьба, моё одиночество и боль. И только Кати, которая сейчас тихо умирала рядом со мной, стала тем единственным лучиком чего-то светлого, во что я могла поверить.
– Ты давно ела? – произнёс рядом голос Яна, выводя меня из состояния полусна. Я открыла глаза, быстро стирая непрошенные слёзы рукавом.
– Давно, но я не хочу есть, – отрешённо ответила, поворачиваясь к Кати боком и давая понять, что на этом наш разговор со Станом окончен.
– Зря. Я принёс тебе еды, – он