Острые грани судьбы. Оксана Шаульская
вечный разговор о главном.
– Пойдёшь сегодня в клуб? – Спросила Анна, и с чертовщинкой в глазах посмотрела на меня, заранее зная, что я отвечу.
– А смысл? Ты же знаешь, не моё это. Скучно мне там.
– Да…, да…, да…. Громкая музыка, все толкутся, непонятно зачем и бла… бла… бла всё такое прочее. Может, всё же попробуешь ещё раз, вдруг познакомишься с кем-нибудь.
– Повторю вопрос: «А смысл?» Ну не могу я общаться со своими сверстниками в плане любовного фронта. Тоска берет, аж до зубовного скрежета.
– Ну, можно попробовать познакомиться с кем-то постарше.
– Не зачем, это ведь всё равно не то.
– Ну да, конечно, после твоего темноволосого принца, все прочие уже и не мужчины. – Анна встала на защиту всего сильного пола человечества.
– Мужчины, конечно, но не те, увы.
– Хорошо. – Смягчилась подруга. – Но если ты так и будешь сиднем дома сидеть, то где шанс, что встретишь свою судьбу? Надо в люди выходить, вдруг ваши дороги пересекутся.
– Не пересекутся. – Отвечаю с тоскливой уверенностью. Она вопросительно смотрит на меня, и в её глазах читается вопрос, мол, почему.
– Не пересекутся. – Снова повторяю я. – Потому что чувствую, что нет его в этом мире. Остался он где-то там, во снах.
Анна вздохнула, но ничего не ответила. Да и что тут скажешь, я и сама понимаю, что глупости всё это, и надо выкинуть их из головы и жить дальше. Но не могу. Так и живу в ожидании непонятно чего.
– Ладно, хватить о грустном. – Анна поднялась со скамьи в тени деревьев, на которой мы прятались от полуденной жары. – Пойду я домой. Надо список маминых дел до вечера переделать, а то не видать мне клуба как своих ушей.
– Давай, удачи. Я ещё пока посижу, мне скоро на тренировку идти.
С недавних пор я начала заниматься йогой. Это помогало укрепить тело и, хоть на время, очищало мозг от лишних мыслей.
– Пока. – Анна помахала мне и пошла по тропинке к выходу их школьного парка.
А я осталась сидеть на скамье и, под жужжанье пчёл на ближайшей клумбе, размышлять о былом. И тут меня снова накрыли воспоминания.
Где-то в Шотландии, середина 17 века.
– Снова мёрзнешь?
– Да, пап. Впрочем, как и всегда.
Она сидела у камина, кутаясь в клетчатую шотландскую шаль. За окном был поздний зимний вечер. Ветер стучался в окно, изредка бросая горсть снежинок; скрипели старые оконные рамы, давно уже требующие замены. В трубе дымохода гудело и завывало, словно зверь забрался на крышу замка, пытаясь пробраться к людям в тело и уют. С каждым новым порывом ветра дрова в камине вспыхивали, выкидывая снопы искр, а потом чуть шипели, успокаиваясь. В уютной комнате старого замка, полумрак которой разгоняли пламя камина да пары свечей, находились двое: она и её отец.
Шотландский барон вновь посмотрел на свою дочь. Перед ним сидела высокая статная девушка. В её тёмных чуть волнистых волосах плясали отсветы пламени, вызывая на них рыжие блики. Его девочка с самого рождения была больна – она плохо переносила холод (прим.