Приключения Оффенбаха в Америке. Екатерина Глаголева
концерте я вставил в программу пьесы других композиторов: Вебера, Штрауса, Гуно, покойного Берлиоза – чтобы дать себе отдых: я дирижировал, только когда играли мои произведения, а потом меня сменял Макс Марецек – его ангажировали на этот вечер, чтобы понизить стоимость билетов для публики.
Макс – замечательная личность; у него умное, открытое, одухотворенное лицо. Он чех и мой ровесник; учился в Вене, работал в Париже и Лондоне, а в сорок восьмом году, когда в Европе разразилась очередная революция, уехал в Америку. Мне рассказывали, что однажды он рассорился со своими музыкантами за день до премьеры «Марии де Роган» Доницетти, всех уволил, за ночь набрал новый оркестр, в семь утра приступил к репетициям и вечером преспокойно сыграл премьеру.
На следующий вечер меня пригласили на обед в мою честь в клубе «Лотос»; там собрались литераторы, артисты, коммерсанты, банкиры, множество журналистов всех мастей. Я произнес тост за Соединенные Штаты, но не просто, а за Штаты, Соединенные с Европой. Мне бурно аплодировали.
Многие журналисты довольно долго жили во Франции и прекрасно говорят по-французски. Мне вспомнился великолепный ужин в парижском «Гранд-Отеле» по случаю сотого представления «Разбойников». Когда начались тосты, я встал и произнес речь по-немецки, Ксавье Обри ответил мне по-английски, Анхель де Миранда – по-испански. Тут слово взял наш весельчак Дезире: «Дамы и господа, я собирался сказать тост по-французски, но боюсь, что меня здесь не поймут, так что не буду». Ах, добрый толстяк Дезире, неподражаемый Юпитер из «Орфея в аду»! Как я сожалею, что его больше нет среди нас! Жизнь – такая дурацкая штука: хочешь не хочешь, а умирай.
Умереть в Америке можно только с разрешения властей. В газетах писали про одного пьяницу, который повесился, но неловко: его вернули к жизни. Затем его потащили к судье, который приговорил его к шести месяцам тюрьмы. Обычно за попытку самоубийства дают три месяца, но этот пьяница уже вешался раньше. Если у него и в третий раз ничего не выйдет, его, наверное, казнят.
Впрочем, для перехода в мир иной есть много законных способов. Например, попасть под лошадь. Но и это не так-то просто, поскольку в самых людных местах переходы через улицы вымостили особыми плитами и поставили там полисмена, который должен следить, чтобы пешеходов не давили. Надо видеть, как он с отеческой заботой переводит через улицу даму с ребенком, остановив все проезжающие экипажи. Некоторые американки специально делают изрядный крюк, чтобы их перевел через улицу страж порядка. Мне объяснили, что, если вам посчастливится попасть под лошадь на пешеходном переходе, вам выплатят солидную компенсацию, но если это случится в другом месте, то вы не только ничего не получите, но и заплатите штраф владельцу экипажа, которого вы задержали.
Гораздо вернее быть задушенным в давке внутри омнибуса, которые ходят каждые две минуты – по всем улицам проложены рельсы. Нью-йоркский car не похож на наши конки, которые парижане называют