Каирский дебют. Записки из синей тетради. АНОНИМУС
от себя всякие подозрения.
Саад Сидки побагровел от возмущения.
– Я полагал, что вы – разумный юноша, – заговорил он с необыкновенной обидой, удивительной в столь значительном чиновнике, – а вы, кажется, взялись морочить мне голову? В таком случае я вынужден вернуть вас обратно в камеру.
И он взял со стола колокольчик, которым, по обстоятельствам, призывал секретаря или конвойного.
– Постойте, – удивился Загорский, – неужели вы не хотите узнать, кто ограбил магазин?
Полицейский начальник отвечал, что ему это не нужно, он и так знает виновника всего происшествия – это не кто иной, как сам Загорский. Разумеется, он никого не сможет найти, однако, судя по всему, надеется заморочить голову ему, Сааду Сидки, и тянуть время, пока его сообщники, если таковые у него имеются, не переправятся благополучно в безопасное место со всем награбленным.
– Так зачем же, в таком случае, вы велели меня к вам привести? – с недоумением спросил Загорский.
– Я подумал, что в вас проснулся здравый смысл, вы решили во всем сознаться и вернуть украденное, чтобы облегчить свою участь, – отвечал полицейский.
Молодой человек в ответ только руками развел: но как же он может сознаться в том, чего даже не совершал? Никак, согласился господин Сидки, однако он прекрасно может сознаться в том, что сделал, то есть в ограблении ювелирной лавки.
– А если я не сознаюсь? – с неожиданным интересом полюбопытствовал юноша.
В таком случае его отправят в самую ужасную камеру – с дырками, через которые как к себе домой заходят гигантские крысы-людоеды.
– Я читал разных натуралистов, включая Линнея, Дарвина и Кювье, – улыбнулся Загорский, – но ни один из них не упоминал о гигантских крысах-людоедах. За вычетом, пожалуй, большой капибары. Но она, во-первых, не является людоедом, во-вторых, хотя и относится к грызунам, но все-таки не совсем крыса.
– Вы не верите в огромных крыс? – с неожиданной злостью прошипел господин Сидки. – Что ж, скоро вам представится возможность познакомиться с ними лично!
Глаза его метали молнии, нос навис надо ртом, как клюв какой-то хищной птицы. Несколько мгновений арестованный изучал его исказившееся лицо, потом примирительно поднял руки.
– Хорошо, – сказал он, – хорошо. Я сознаюсь в этом ужасном преступлении.
Лицо хозяина кабинета немедленно подобрело, и он снова заулыбался.
– Я сразу понял, что вы не такой дурак, чтобы портить себе жизнь из-за каких-то там драгоценностей, – сказал он со всем добродушием, на которое только способен полицейский начальник.
– Однако, – продолжал Загорский, – вам придется отвезти меня на место происшествия, я ведь должен показать, как именно я провернул ограбление. У нас в России это называется следственный эксперимент.
Секунду-другую господин Сидки глядел на него испытующе, потом хитро улыбнулся и погрозил пальцем. Вероятно, господин Загорский надеется сбежать во время этого самого следственного эксперимента. Но египетская полиция не так проста. Его повезут в