Путь Черной молнии 3. Александр Александрович Теущаков
знать, о чем говорит «воровская пощечина». В данный момент я руководствуюсь малявой Паши Грома, а в ней ясно сказано: до краевой сходки Мамука Гебанидзе, он же Мераб, не имеет право управлять общаком, назначать кого-то и наказывать.
Садовников внимательно слушал Вавилова и понимал, своей правотой он может испортить все, что они задумали с Мерабом. Что бы взять верх в этой ситуации, Аркан решил пойти ва-банк. Он громко хлопнул в ладоши, обратив на себя внимание и, окинув всех орлиным взором, заговорил:
– Мераб не просто так напомнил об осторожности. Я тоже на вас надеюсь. Мне надо поговорить с вами откровенно. Все вы хотите знать, кто же я такой? Вы судите по моим недавним делам, и не сильно-то принимаете меня за дерзость, за то, что беру нахрапом. Но мне простительно, в свое время я перебывал в стольких тюрьмах, зонах и на кичманах оставил столько здоровья, что кому-то из вас, это даже не снилось. Но сейчас не это главное. Кто из вас помнит Аркана, что вы можете за него сказать?
В комнате воцарилась тишина, только было слышно, как на комоде тикают настольные часы. Вавилов опять заговорил первым:
– Я не знал его лично, но слышал, вор-Аркан был у Новосибирской братвы в большом авторитете. Но это было до определенного времени. Не знаю, за что точно, но ему «дали по ушам», а это у воров серьезное наказание. Не хочу показаться дилетантом в этом вопросе, но дураку понятно, что такая блатная мера на воровском сходняке просто так не принимается. А вообще-то ходили слухи, будто его на ножи поставили.
Салтыкова все это время, пока сидела на сходке, пристально вглядывалась в лицо Дикого и после каждой его речи, находила для себя, что раньше слышала его голос, но где и при каких обстоятельствах, вспомнить не могла. Ей казалось, что эти глаза, тонкие, неприятные губы и лысый череп… Все это подсказывало, где-то она видела этого мужчину. Судя по его словам, он крутился среди авторитетов, а это значит, среди шпаны он не мог появляться. Перебирая в памяти прошлые годы и все встречи с серьезными людьми из воровской среды, выстраивала их в логическую цепочку. В голове возникали смелые вопросы: «Кто же ты такой, немолодой, лысый, наглый отморозок, смело называющий себя прожженным уркой? Почему тебя так ценит Мераб? Постой, постой… Кажется…Неужели…» Она еще сильнее напрягла память и, наконец-то припомнила, как много лет назад, вполне взрослый парень, чем-то походивший на Дикого, имел такую же скверную привычку: с шумом втягивать воздух сквозь зубы. Элла широко открыла глаза и окрыленная своей догадкой, громко сказала:
– Дикий, а ведь я тебя вспомнила.
В комнате опять нависла тишина.
– Девочка, ты меня с кем-то перепутала, мы не могли с тобой пресекаться, – с долей сарказма ответил Аркан.
– Ну, как же, у этой девочки отменная память, – ответила она в том же тоне, – если мне память не изменяет, в восемьдесят втором году я «гостила» в Кемерово у Кости Адвоката, царство ему небесное. Вот тогда на блатхазе50 нарисовался Паша Гром, но с ним был еще один, знаменитый
Блатхаза – место, где встречаются воры, блатные.