Дело о разбитом сердце. Наталия Журавликова
свои соображения.
С утра мне уже самой очень хотелось сыграть роль гениального сыщика в этом странном сериале, в который я вроде бы попала.
С Аникой Шеллест мы встречались в той же допросной, которая на этот раз выглядела более присутственно, что ли. Сестра жертвы в число подозреваемых не входила, поэтому и обстановка была чуть неформальнее. Перед моей собеседницей поставили чашку кофе и блюдце с печеньем. По виду – овсяное с шоколадной крошкой.
Супруга начальника Матиаса Колера выглядела очень представительно. Причем в любом из миров. Потому что язык роскоши в переводчиках не нуждается. Мочки маленьких аккуратных ушек Аники оттягивали золотые серьги с крупными камнями.
Тонкие пальчики были унизаны колечками с такими же самоцветами. Ноготки свидетельствовали о наличии в Зидаире маникюрных кабинетов.
Донна Шеллест была женщиной ближе к пятидесяти,но очень ухоженной. Длинные волосы уложены в прическу, такую замысловатую, что мне показлось, будто отдельные завитки переплетаются в буквы, и я чуть не кинулась расшифровывать тайное послание.
Одежда на свидетельнице была элегантная, хоть и траурная. Она же по невинно убиенному брату скорбит.
– Соболезную вашему горю, – вылетело у меня по земной привычке.
Донна Шеллест чуть не подавилась кофе.
– Вы сегодня какая-то другая, – сказала она удивленно.
Ох, ну вот еще только перед свидетельницей спалиться не хватает. И я принялась повторять внутреннюю мантру доктора Хауса. “Эврибади лайс!” Для начала прищурилась и отодвинула стул для себя ногой.
Потом присела, и, многозначительно побарабанив по столу пальцами, спросила:
– Так что вы хотели сообщить мне наедине?
И брови свела на переносице, надеюсь, получилось очень страшно. Потому что на самом деле они у Бренды нещипанные.
Аника поставила свою чашечку на стол и вздохнула.
– Мой брат не был святым человеком, – сказала она.
– Как вы это определили? – нет, я понимала, что святые люди даже в фэнтези-мире вряд ли существуют. Но раз уж решила выражать недоверие, надо соответствовать.
Тем более, на Шеллест моё подозрительное шипение отлично действует. Кажется, даже камни в ее серьгах слегка тускнеют и покачиваются через раз.
– Я еще со школьных лет это поняла, – призналась безутешная сестра почти шепотом, – Гриня меня младше на шесть лет. Это много. И конечно он для моих родителей всегда был “маленьким”. Мне приходилось постоянно с ним нянчиться, и уступать почти во всём. Потому что я же старшая!
Аника вздохнула.
Прекрасно ее понимаю. Такой, как она, вообще обидно быть старше кого-то, хоть на день. А тут еще и все привелегии у вредного мальчишки.
– Это вы упросили мужа назначить вашего брата на должность? – грозно протянула я.
– Нет, конечно! Вы уже меня об этом в прошлый раз спрашивали! – возмутилась Аника. – Неужели забыли, что я говорила?
– Это такие фильтры! – я сделала хищное лицо. – Проверяю, как вы отвечаете на один и тот же вопрос.
– Какая