Ванька XI. Сергей Куковякин
дымили, но сохранились.
Народ местный пообносился, сытостью лица не маслились. Много инвалидов по пути нам встречалось, но – куда уж без этого…
До границы Франции нашей дивизии даже ни разу повоевать не пришлось. Красными флагами нас встречали. Правда, без хлеба и соли. Чаще на наших полевых кухнях местное население столовалось. Сормах так приказал – если есть возможность, делиться пищей с германцами. Особенно, детишек не забывать.
Как только перешли на территорию Франции, совсем другая картина началась. Просто, апокалипсис какой-то. Там и сям – развалины, бесконечные линии траншей, сейчас уже пустых, но даже по прошествии времени видно – хорошо здесь повоевали…
Земля была перекопана артиллерийскими обстрелами, засеяна пулями. Местами даже не вся колючая проволока была снята. Некому этим было заниматься.
Потери Франции в войне были огромны. В войне с французской стороны принимали участие более восьми миллионов военнослужащих. Из мужчин, что по возрасту подлежали мобилизации, тут почти восемьдесят процентов одели в шинели. Погибло их почти миллион, ещё три – было ранено. Миллион инвалидов война Франции подарила, а сколько ещё приобрели серьезные проблемы со здоровьем…
Так, это или не так, но наши газеты именно такую информацию давали. Сообщали о плачевных итогах империалистической войны, о горе, какое она народам мира принесла. Откуда только такие сведения они получили? Это же – военная тайна, кто и сколько чего потерял.
Из-за Вердена и Марны по всей стране, как грибы после тёплого летнего дождика появились, а сейчас печально стеколками поблёскивали дома инвалидов и даже целые посёлки для увечных бывших солдат французской армии. Тут тебе не Россия-матушка. Это дома, в наших городах, селах и деревнях с распростертыми объятиями и слезами счастья увечных принимали. Хоть безногий-безрукий, но свой, родная кровиночка, докормим тебя, допоим, радость-то какая – живой вернулся… Нет, были и исключения, но здесь это было массовым явлением. Отвернулись от инвалидов французские семьи, не нужны они им стали.
Французов-мужчин мы дорогой почти и не видели, почти одни женщины нам встречались. Кстати, красивых почти и не было.
– Вот тебе и француженки… – ворчал Сормах. – Наши бабы – лучше.
Я был с ним совершенно согласен.
– Ещё и жадюги все…
Это комдив опять про француженок. Многие нам что-то продать пытались, но цены такие ломили… Несусветные.
Мне они, местные цены, тоже очень велики показались. Раза в четыре, не меньше, они выросли с тех пор, когда я сам что-то тут, будучи во время войны во Франции покупал.
Почти после самой границы Франции меня обратно в Берлин и вернули. В штаб нашей дивизии пакет пришел. Отзывается де срочно Красный Нинель Иванович в распоряжение Главного медицинского управления Армии Мировой Социалистической Революции.
Зачем? Почему? Написать про это не удосужились.
Я, если честно, даже струхнул. Вот, опять где-то засветился… Доходил по банкетам…
– Ты, Нинель, давай как-то по-быстрому. Одна нога здесь,