Острова попутного ветра. Игорь Васильевич Горев
царствовали пронырливые крысы и шептались всевозможные страхи и болезни, настойчиво превращались в плавные струящиеся обводы, оттуда испуганно шарахались тени, одной рукой прикрывая пустые глазницы, а другую настороженно вытягивая вперёд; крысы спасались бегством и вплавь. Многовековая кладка напряжённо вглядывалась на вьющуюся между холмов дорогу, охрану у ворот охватывал панический страх по ночам, когда петли начинали натужно скрипеть, будто жалуясь на свой рок. Их жирно смазывали – всё напрасно.
Однажды, лишь только дальняя зорька осветила верхние зубцы внешних бастионов, темница вздрогнула, с грохотом осыпались угловые камни, и всё исчезло за пыльной пеленой. Когда пыль успокоилась и улеглась, кремнисто просверкав на солнце, перед всеми предстал необычный парусник, больше напоминающий дитя моря и ветра, чем творение рук человеческих.
Величественные утёсы и камни, некогда надёжно охранявшие обречённого узника, теперь парили и струились, ни прежней тяжеловесности, ни тщеславного созерцания, ни грубой напористости – всё легко и текуче, повторяя движение стихий над поверхностью морей. Вдохновлённый камень, презрев свою природу, переродился в воду. Сотканное из оков и цепей прозрачное полотно взмыло на тонкой мачте высоко-высоко и затрепетало, почуяв первые свежие потоки воздуха. Угрюмый металл, призванный омрачённым рассудком ограничивать и убивать свободу, расплавился, болезненно булькая при этом, и снова затвердел и закалился, обретая иное предназначение – служить ветру. Нервы узника, пропущенные сквозь жернова испытания и волочильню терпения, превратились в такелаж, шкоты и оттяжки и, тонко радостно звеня, запели в ожидании полёта.
«Окрылённый!» – воскликнули восхищённые небеса и вольнодумный ветер, когда из пыли начали проявляться контуры создания.
«Окрылённый!» – скрипнули снасти, почуяв попутные потоки.
«Окрылённый!» – лукообразно изогнулась мачта, готовая вылететь вместо стрелы навстречу открывающемуся простору и полыхающим стихиям.
Неземной луч света подлетел к чудесному паруснику, приник к парусу. То, что почувствовал луч света, соответствовало ожиданиям, он слегка отпрянул в сторону, полюбовался творением и без принуждения подтолкнул вперёд.
Белый, скроенный из лоскутков парус тут же вспыхнул светлым ореолом, нетерпеливо качнулся, вздрогнул и взмыл над пенным гребнем волны, словно он только и ожидал этого мгновения, этого соединения земного и небесного.
(Окрылённый – это человек лишённый земных оков. Окрылённый – это капитан, шкипер, проложивший курс любви, вопреки шквалам и взбешённым стихиям, курс сквозь Гибельные широты, полные опасностей и заманчивых пляжей.)
– Курс на Острова попутного ветра!
Никто не знает где это, и только Окрылённому доступно…
Несуразность какая-то, – воскликнет прагматик: