Сокрушители большого жука. Былина первая. Кирилл Ситников
торчащего из убитого в драке упыря. – Сейчас уже половина первого!
– А что мы у Туги забыли-то?
– Сегодня пятый день просрочки его дани Яге. Он должен пуд золота да ещё пять горстей пени – значит, нам по десять монет. Гульнём! Тем более денёк какой! Прямо благодать! – Кощей грациозно перепрыгнул через пепел не успевшего домой до рассвета пьяного вурдалака. – Пойдём быстрее, срежем через Псарню.
– Не люблю я этот райончик, – ответил Горыня, сравнивая свою ступню с сапогом мертвеца. Нет, маловат сапог. Люди нестандартного размера издревле страдали из-за нехватки хорошего предложения на рынке мародёрства.
– А я не люблю, когда Яга в плохом настроении.
– Этот её змеиный взгляд… – поёжился Горыня.
– Который заползает в тебя через глаза, сжирает внутренности и выползает из задницы! – живо подхватил Кощей.
– «Я весьма озабочена вашим отношением к делу», – сымитировал витязь нотки сильной независимой женщины. – «Я просила достать мне чёрную летучую мышь. А это что такое?»
– «Это обычная серая, которую вы, идиоты, выкрасили медвежьей ягодой! Вы испортили моё дивное настроение, и я вынуждена ответить вам тем же!» – вторил ему Кощей.
– Это была твоя придурошная идея.
– Отличная идея. Кто ж знал, что лупанёт дождь в самый неподходящий момент и смоет краску!
Друзья свернули с главной улицы, прошли несколько кривых переулков и очутились на площади с Волчьим Календарём – огромным камнем с высеченными на нём датами полнолуний. Начинался район волколаков с длинными нестройными рядами разноцветных будок. В народе его называли Псарней, но не при местных – волколаки на это страшно обижались.
В человечьем обличье они были довольно безобидны и промышляли всякими нелетальными делишками: попрошайничали да громко материли проезжающие мимо телеги. Остальные виды лихоборцев относились к ним с терпимостью, а некоторые даже чесали волколачат за ухом и подкармливали их останками убитых врагов. Но полнолуние – другое дело. Ещё в обед, загодя, жители запирались на все замки, подпирали двери брёвнами и обмазывались дёгтем, чтоб спрятать запах и выглядеть невкусными. Ближе к вечеру волколаки снимали одежды и сбивались в стаю перед Календарём. Когда на небо выкатывался полный блин луны, волколаки обращались в здоровенных собакоподобных тварей и всю ночь носились как угорелые по всем Лихоборам, люто желая порвать на куски первого встречного.
Попутно беготне волколаки спаривались где попало, грызли сараи и обгаживали все углы в округе. А наутро возвращались в человеческий облик и ничего не помнили. Что, согласитесь, было весьма удобной позицией.
Лихоборская молодёжь, не зная, как ещё использовать свою неуёмную энергию, организовала даже что-то типа фестиваля. Наплевав на инстинкт самосохранения, молодые нелюди выбегали перед разъярённой волколачьей стаей и удирали от неё по подворотням, пока не уставали и не забирались на что-нибудь высокое. Победителей любили девчонки, а проигравшими ужинала