Лени Рифеншталь. Вне профессии. Маленькие рассказы о большом успехе. Николай Яковлевич Надеждин
везде успевала!
Недоволен был лишь папаша Альфред. Он каждый вечер наблюдал, как смертельно уставшая после спортивных занятий (в пять-то лет!) Лени разучивает гаммы. Потом презрительно бросал: «Пигалица!» И уходил из дома… Как узнала Лени в сорок четвертом от матери, папаша шел в пивную, где до хрипоты доказывал сотоварищам (слесарями и другим мастеровым людом), что его дочь «самая-самая». И однажды смертельно рассорился с другом, который не поверил его рассказам и поднял на смех.
5. Лицей
А потом пришло время, и Лени отдали в школу. Это был самый что ни на есть обычный берлинский лицей, в котором учились дети зажиточных граждан Германии. Чуть выше уровень преподавания, чуть больше внимания гуманитарным предметам. А в целом – хорошая добротная школа, способная научить ребенка главному – не бездельничать и не болтаться по жизни неприкаянным, а искать, искать свое главное дело. И – трудиться.
Каким-то неведомым образом Лени удалось проскочить трудный подростковый период. Она так и не успела толком побыть «гадким утенком». И из очаровательной девочки вдруг превратилась в очаровательную барышню… Да нет же! В красавицу. В небесной красоты фею. В одну из самых красивых девушек Берлина или даже всей Германии.
В годы, когда Лени училась в старших классах, она частенько слышала, как отец за ее спиной бормочет грязные солдатские ругательства. Лени принимала их на свой счет и недоумевала – в чем она провинилась. А Альфред не ругался, он тревожился. Если бы умел плакать – заплакал бы. Он до умопомрачения боялся за свою девочку. С таким лицом, с такой фигуркой – ох, как несладко ей придется в жизни. Копия матери… А что, разве она с ним счастлива? Разве сантехник нужен Берте? Эх, жизнь…
Как Лени училась? Очень хорошо. Была непоседой, но все схватывала на лету. За десять лет учебы в лицее у нее не было плохих отметок. Сразу было видно – одаренная девчушка. Очень.
6. Уроки танцев
В 1918 году шестнадцати лет от роду Лени закончила лицей и получила аттестат зрелости. Тут же встал вопрос – куда идти дальше. Она была не против продолжить учебу, но… что скажет отец, если она откроет ему свои планы?
Папаша Альфред – ходячая совесть и неисправимый ворчун закатил бы скандал, если бы Лени призналась ему, что мечтает о сцене. Что хочет танцевать балет. Что уже танцевала немножко – в лицее. И что это было чудесно.
Хорошо, что ее во всем поддерживала матушка Берта. Летом 1918 года она устроила Лени к частному хореографу. А в августе, накануне своего дня рождения, Лени впервые вышла на сцену…
Это был любительский спектакль. Рафинированная публика. Классический танец. Лени, которая два месяца не отходила от балетного станка и от усердия даже похудела, вызвала у зрителей восторг. О, это были сладкие минуты. Слезы, блистающие на глазах незнакомых людей (она видела, видела сама!), потом шквал аплодисментов.
Когда Альфред Рифеншталь услышал