Дорогой читатель. Заметки на полях. Владислав Бахтин
есть несколько «но», которые указывают на 1894 год.
Вся «Чайка» пронизана цитатами (скрытыми и явными) и парафразами из разных текстов Мопассана. Складывается впечатление, что для героев пьесы его эссе и романы – горячая новинка, литературная бомба, сенсация. Это притом, что сам Мопассан умер еще в 1893 году, а его основные произведения написаны вообще в 80-е годы.
Как же такое может быть? Очевидно, в том случае, если совсем недавно (относительно времени действия пьесы, конечно) были переведены и изданы на русском языке его работы, которые открыли Мопассана для широкой публики.
Действительно осенью 1893 года выходит в свет первый том пятитомного собрания сочинений писателя в издательстве Маракуева. Зимой 1894 года объявляется подписка на полное собрание сочинений в 12 томах в издательстве Пантелеевых («Вестник иностранной литературы»). Книги начинают поступать читателям уже летом. Весной того же года начинает выходить еще одно пятитомное собрание сочинений, на этот раз в издательстве «Посредник».
Когда пьяный Тригорин пересказывает Заречной размышления о тяжелой судьбе писателя, используя чуть ли не прямые цитаты из мопассановского эссе «На воде», то не боится показаться смешным и жалким, если девушка уличит его в плагиате. Он достоверно знает, что она не читала эту книгу (а когда прочитает, его уже здесь не будет).
Откуда знает? А он сам привез в эту глушь, чтобы похвастаться, только что изданные новинки, на которые буквально набросились голодные аборигены (Треплев и Маша), до сих пор не видевшие ничего подобного.
В третьем действии перед отъездом Тригорин говорит работнику: «А книги отдай кому-нибудь».
Выше рассматривалась версия с административной ссылкой Треплева в деревню за участие в студенческих беспорядках. Если она верна, то на конец лета 1894 года приходилось время, когда ему до освобождения оставалось всего полгода и следовало начинать думать о будущем – мотив, объясняющий все его поступки.
Как бы то ни было, но можно сказать точно, что время действия «Чайки» привязано ко вполне определенному году (1894 или 1895). Внимательный зритель той поры должен был сразу понять это. И сделать один очень любопытный вывод.
Хрустальный шар
Раз год первого действия точно привязан к реальности (1894 или 1895 годы), то тогда получается, что «Чайка» – фантастическая пьеса. В прямом смысле.
Science fiction.
Ведь для Чехова (и отчасти первых зрителей) время действия в четвертом акте – будущее (хоть и недалекое).
– Антон Палыч, вот вы такой умный, скажите, а что нас ждет там, впереди?
– В будущем? Гм. Ну как что. Люди будут есть, пить, любить, ходить, носить пиджаки.
– И все?
– Все.
– Фи.
Довольный Чехов улыбается про себя.
Пошлая комедия, с маленькой, удобопонятной моралью, от которой не убежишь как Мопассан от Эйфелевой башни.
Некуда. Да и догонит.
В России любят путать социальное с экзистенциальным. «Чайка»