Славгород. Софа Вернер
конечно, этим не сама милиция и занята.
ЭТИМ. Власти не хватило бы ума придумать, как прокормить свой город (их ведь не учили этому в институте Брюхоненко). Ей снисходительно улыбаются, будто говорят: служивая, какое найдут? Какое поймают? Всем же выгодно, всем же удобно. Самой тошно, что такая дурная. Она мотает головой, отказываясь воспринимать правду напрямую. Лучше как-нибудь завуалированно, как обычно докладывают гибридам: не уточняя, используя размытые формулировки и только лишь намекая.
– Короче, тебе нужно расслабиться. Не будь ментом, будь собой.
Гриша не уверена, что помнит себя настоящую. Она расстегивает куртку и распускает волосы – это все. То ли от никотина, то ли от разочарованного взгляда, щеки ее розовеют. Никто не назвал бы Гришу красивой – вот и Сережа молчит. Беда была лишь в том, что Гриша тайком нуждалась в комплименте. Она, как засохший цветок, который долго-долго не поливали, все ждала и ждала шанса расцвести. Хоть бы капельку воды в почву – и радовала бы еще долго, стоя на подоконнике в любое время года. Вот почему она задерживалась с Петей, хоть и едва терпела мужское тело, нутро и характер. Он разговаривал с ней, выпытывал всякое и веселил присказками. Звук его голоса, заполнявший их когда-то почти общую спальню, согревал сильнее, чем холодные рыбьи руки.
Гриша утрирует – никто из них не похож на животных внешне, однако внутри их разрывает между звериным и людским. От животных прародителей им достались особо сильные для человека черты – чуткий нюх собак, плечистая мощь медведей, изящность и пленительность кошек, водная адаптированность рыб, извилистость и гибкость змей, зоркость вороньего глаза и чистота ума – а все остальное, например, хортовскую преданность, балийскую распущенность или вирийскую высокомерность, гибриды почерпнули от пороков второй своей половины. Такое уж свойство человеческое: к низменному и инстинктивному приплетать возвышенное и духовное. Стандарты, которым Гриша старалась соответствовать, по сути, ничего не значили. И все же…
– Пойдем.
Она умело скрывает волнение в голосе и шагает к низкому входу в полуподвальное помещение. В толпе она вынуждена отстать от Сережи, который извилисто проскальзывает среди гибридов всех мастей и размеров.
Для протокола: место происшествия оказывается вовсе не таким, каким Гриша его успела себе нафантазировать. Она ожидает увидеть притон с влажными от осевшего пота стенами, затянутый дымом. По углам должны происходить грязные соития, всякие облегчения и прочие интимные события. Драки, песни, танцы и все возможные животные глупости. Но тогда бы это была привычная общага, в которой она влачит существование по жизни. А тут все же неизвестный до этого городу клуб.
Communa – с французского «социум» – гласит надпись на стене. Посетители клуба сбиваются в группки по интересам, делят большие тарелки со съестными закусками и потягивают из банок что-то санкционное, неправильное для обычного продуктового склада Славгорода. Кто-то приглушенно слушает музыку, кто-то оживленно спорит. На первый взгляд