Подарок для шейха. Я не стану твоей. Арина Асовская
в ответ его не удовлетворяет.
– Не слышу, – нетерпеливо.
– Да, – говорю, вздыхая.
– Умница. Быстро учишься, – ни тени похвалы в голосе. Раздражен. – Ты задала вопрос – отвечу. У меня есть личный штат врачей. Когда будешь рожать, ты в этом убедишься.
Глава 4. Имран
– Рожать?! – меняется в лице Мира. Бледнеет. Взгляд мечется.
Мысленно усмехаюсь. Напрягаться не надо, чтобы прочесть мысли в ее голове.
– Что? Не планировала? Придется, милая, – делаю шаг к ней. Нависаю над ней, упираясь рукой в стену. – Я долго ждать не стану. День дам, чтобы ты пришла в себя, смирилась. Но завтра ночью ты ляжешь в мою постель.
– Сама не лягу, – заявляет, упрямо поджимая губы. – Я не такая, господин Имран. У меня другое воспитание. Я была свободной женщиной и не привыкла подчиняться. И я не хочу спать с мужчиной, который мне не нравится.
– Не нравится? – насмешливо изгибаю бровь. По глазам вижу – врет. – Не выдумывай. А если… проверю?
– Проверишь?! – паника на лице. – Как?
Не трачу слов.
Беру Миру рукой за затылок, притягиваю к себе. Сминаю ее губы поцелуем. Она цепляется пальцами за мою кандуру. Мычит возмущенно мне в рот, обжигая горячим дыханием. Упирается локтями мне в грудь.
Фиксирую рукой ее голову, чтобы не сбежала. И настойчиво приоткрывая языком нежные губы, проникаю в ее рот. Целую глубоко, делюсь своим дыханием.
Она приторно пахнет. И на вкус сладкая.
Сладкая карамелька.
Сопротивляется. Не отвечает на поцелуй. Напираю, жадно терзаю ее губы, заставляю откликнуться. Мира прикрывает глаза, отпускает зажатую в пальцах кандуру и обвивает руками мою шею. Целует меня неумело, но страстно, покусывает губы.
Бороться с желанием подмять ее под себя становится все труднее.
– Достаточно, – отстраняюсь резко и ловлю на себе ее растерянный взгляд. – Иначе завтра наступит сегодня.
Ее щеки вспыхивают румянцем, в глазах появляется знакомый блеск. Слезы. И вместо того, чтобы признать, что я ей нравлюсь, она продолжает стоять на своем:
– Это ничего не значит, господин Имран. Я не хотела тебя целовать. Это все эмоции… я не справляюсь. Я хочу домой. Хочу позвонить маме, сказать ей, что я жива. Она ведь места себе не находит, не зная, что со мной! Тебе легко сказать – забудь. Но как я могу забыть всех, кто мне дорог?! Меня насильно вырвали из привычной жизни, разлучили с подругой, заперли здесь и запугивают правилами и традициями! А ты меня не отпускаешь, – ее голос надламывается, губы дрожат. По щекам текут слезы. Она вдруг бросается ко мне, впивается в плечи пальцами и прячет лицо на груди.
Рыдает, сотрясаясь всем телом.
Не вмешиваюсь. Только, когда плач переходит во всхлипы, убираю ее руки со своих плеч и ладонями вытираю ее мокрые щеки.
– Я не отпущу тебя. Но дам лучшую жизнь, и ты забудешь о прежней.
– Почему ты не можешь меня отпустить? Почему, господин Имран? Ты не мог полюбить меня за такое короткое время, так какая же причина?
– Ты принадлежишь мне.
– Ты