Измена. Тонкая грань. Лана Полякова

      Герман весь подобрался, напрягся. Повадкой напоминая хищника.

      Красивый всё-таки мужик мой муж, – внезапно подумала я. Отличный генетический материал для детей.

      Высокий шатен скандинавского типа с серыми льдистыми глазами. Папа-латыш не подвёл. Оставил Герману внешность в наследство. Но и Герман вложился в своё тело, проводя часы в спортзале. Он сухощавый, с хорошо проработанными мышцами. Длинный весь, как породистая гончая. С узким лицом и немного длинноватым носом, но это его не портит. Герман видный. Он заметен в толпе. А если учесть его холодное спокойствие и бронебойную харизму, то становится понятным, почему на моего мужа вешаются всякие…

      Я тоже не уродина, но в наших широтах таких, как я – на дюжину пучок.

      Мне льстило всегда, да и сейчас тоже, находясь рядом с ним, ловить чужие женские взгляды. Как ни крути, а рядом с красавцем чувствуешь себя королевой.

      – Маша, что ты начинаешь? Ведь чётко выразился. Я обещал человеку. Что непонятного? – возвращая меня в настоящий момент, зло и резко ответил муж, поджимая губы.

      – Мне всё понятно. Практически никаких сомнений не осталось. Жду, каким будет твой выбор, – ответила я, прямо глядя во льдистые злые глаза.

      Муж сжал челюсти и склонил голову вниз, выдвигая упрямо подбородок. Уже почти начал гнуть свою линию, нервничая.

      Было так странно видеть всегда спокойного и уравновешенного Германа с таком взвинченном и нервозном состоянии. Непривычно и выбивало из зоны комфорта.

      Герман стоял, развернувшись к креслу, на котором я сидела, сжимая губы в тонкую линию, и собирался мне сказать важное, подбирая слова, но на веранду вернулся Кирилл с красными пятнами на скулах и с блестящими глазами.

      – Папа! Я, по-твоему, не человек? Мне можно наобещать, а потом просто отодвинуть в сторону? – звонко выкрикнул он, сжимая кулаки, вскидывая голову и выдвигая аналогичный папиному подбородок вперёд.

      Муж развернулся к сыну, словно тяжёлый линкор, готовящийся к бою и наводящий свой главный калибр. Всем корпусом.

      – Как ты разговариваешь с отцом? – понесло Германа не в ту степь.

      А Кирилл, фыркнув и развернувшись на пятках, скрылся в домике, оставив отца кипеть самостоятельно.

      Я с удивлением наблюдала, как муж выходит из себя. Как покрываются пятнами скулы и белеют от ярости глаза. Это настолько поразило меня, что я проглотила свои едкие комментарии.

      – Мария, объясни сыну, как нужно уважать отца! – выплюнул в мою сторону Герман. Оп-па! Сколько неуместного пафоса! Откуда это, несвойственное моему мужу, инородное?

      – Что объяснить? Боюсь, я затрудняюсь в понимании