Помещик. Том 6. Граф. Михаил Ланцов
грамотку, – кивнул отец Дионисий на стол, где лежали несколько металлических контейнеров для свитков. – Ту, что справа.
Андрей демонстративно надел кожаные перчатки. Осмотрел контейнер. Послушал его. И осторожно открыл крышку, держа этот импровизированный тубус на вытянутых руках. После чего вытряхнул содержимое на стол.
– Что? Даже скорпиона не посадили? – несколько раздосадованно пробурчал воевода. – Может, хоть бумага отравлена?
– Увы, – с усмешкой ответил задержанный.
– Ну вот… А я так надеялся…
С этими словами он так же осторожно развернул бумагу и, держа ее на вытянутых руках, начал читать, ибо текст весь оказался на нормальном русском языке – для XVI века, разумеется.
И читал парень не вслух, не по слогам и даже не шевеля беззвучно губами. А лишь бегая глазами по строкам. Быстро. Что выдавало в нем человека ОЧЕНЬ начитанного. Ибо навык этот просто так не возникал, требуя огромного для той эпохи объема чтения. Практически недостижимого для абсолютного большинства грамотных.
– Отец Дионисий, значит, – резюмировал Андрей, завершив читать и отложив свиток на стол. А потом осторожно снял перчатки, опасаясь ненароком тронуть ими лицо. Мало ли, яд там на самом деле есть. – Рассказывай.
– Патриарх ищет примирения с твоим Государем.
– А почему ты пришел ко мне?
– Потому что ты корень всего того з… хм… всех тех событий, что произошли. И, как нам известно, имеешь на Государя немалое влияние.
– Это не ответ, – покачал головой Андрей. – Такие вопросы тебе нужно не со мной обсуждать, а с Государем и Патриархом.
– И все же меня отправили к тебе.
– Это легко исправить. Видишь его, – указал Андрей на писца. – Он записывает наш разговор. После допроса я дополню эту грамотку описью найденного имущества и своими замечаниями. И отправлю тебя с этой писаниной в Москву. Дабы Государь сам решал, что с тобой делать. А отец Афанасий, – кивнул на священника Андрей, – это заверит и подтвердит.
– Не хочешь, значит, разговаривать?
– Не вижу смысла. К тому же я, если что, решением вашего Собора воплотившийся демон. Что ставит крест на любом диалоге.
– Ради этого я и пришел. Мы сожалеем о том, что произошло. Но, сам понимаешь, мы люди подневольные.
– Многие христианские святые на заре существования церкви не стеснялись идти против светской власти. И принимали мученическую смерть. А что же вы? Духу не хватает? Или вера ваша столь слаба, что вы боитесь предстать перед Создателем? Или, быть может, все эти разговоры о мучениках лишь байки?
– Церковь земная наполнена людьми, а они не совершенны, – пожал плечами отец Дионисий.
– Не просишь развязать руки?
– Зачем? Ты явно мне не доверяешь и ожидаешь подвоха. Связанным я вызываю меньше раздражения.
Андрей кивнул.
Прошелся по помещению.
Молча.
Наконец, резко развернувшись, он порывисто произнес:
– Все равно не понимаю, что ты от меня хочешь. О каком примирении может идти речь, если вы не принадлежите