Мои французские каникулы. Саша Паулан
nom est Patrice Cotillard! – продолжил парень.
– Это точно полная жомапель… – растерянно прошептала мама. – Что мы скажем отцу?
– Мама! – я все еще не могла найти других слов.
– Что «мама»?! Я уже много лет мама! – она старалась не шевелить губами, пока это произносила, изобразив на лице нечто, что должно было напоминать улыбку.
– А вообще, я немного могу говорить по-русски! – сказал Патрис с невероятно приятным акцентом, смешно коверкая букву «р», и улыбнулся. – Наверное, даже много.
– Привет! – на секунду я пришла в себя. – Я Таяна. А это моя мама – Вероника Львовна. Кажется, у нас в университете произошла небольшая путаница.
– Небольшая? – мама кашлянула. – Пойдемте в машину, по дороге все обсудим.
– Большое спасибо за плакат. Мне очень приятно! А мы сегодня будем есть борщ?
Борщ? Меня накрыло волной возмущения, но я с большим трудом смогла себя сдержать, хоть и немного грубо впихнула ему в руки плакат. От шока, его наглости, переживаний о папе, месяце жизни с НЕЗНАКОМЫМ ПАРНЕМ и его внешности… я не могла сказать ни слова. Вот тебе и «французские» каникулы! Кажется, он самовлюбленный наглец. И почему мы ему сразу должны готовить борщ?
Патрис аккуратно положил свой желтый чемодан и большой рюкзак в багажник и, не прекращая улыбаться, сел на заднее сиденье. В машине воцарилось молчание, иногда нарушаемое постукиванием маминых пальцев по рулю. Это будут долгие два часа…
– Патрис, – первой заговорила мама, быстро кинув взгляд на меня. – Насколько хорошо ты знаешь русский язык?
– О! Очень хорошо, здорово! Мои дедушка и бабушка еще в детстве эмигрировали со своими родителями во Францию. А еще они были большими поклонниками русской литературы. Они зачитывались Достоевским, Тургеневым, Толстым, Пушкиным, Ахматовой. Очень много классики. И привили мне любовь к русскому языку. Наверное, поэтому я в университете выбрал русский язык первым как иностранный.
– Очень здорово! Да, Тая? – повернувшись ко мне и зло сведя брови, спросила мама.
– Да, очень! – я огрызнулась и отвернулась к окну, мысленно ругая университет. Ну надо же устроить такую подлость! Как можно было перепутать парня и девушку? Они что, запрашивали только имена? И мне, конечно же, достался высокомерный выскочка. И в подтверждение моих мыслей Патрис решил поюморить:
– Я думал, что вы меня встретите с медведем и балалайкой.
– А я думала, что ты приедешь в красной беретке.
– Она у меня в чемодане.
Придурок! Завтра поедем в университет, и пусть его первым рейсом отправляют обратно.
– Тая, напиши, пожалуйста, папе, что мы едем. Только все не пиши…
Остаток дороги мы опять ехали молча. Изредка я поглядывала на него в зеркало заднего вида. Патрис с большим воодушевлением смотрел в окна, иногда охая от восхищения. Чем-то он напоминал собаку, которая с радостью высовывается в открытое окно машины. Только слюни не пускает. Точно – придурок. Хоть и красивый. Быстрее бы уже от него избавиться. Не знаю,