Я пришла домой, а там никого не было. Восстание в Варшавском гетто. Истории в диалогах. Ханка Групинская
нигде не будет». Там проходила Рабочая олимпиада, но я предпочел поехать в лагерь с подружками.
В каких школах вы учились?
Меня из всех школ то и дело вышвыривали.
Расскажите об этом подробнее.
Да стыдно… Я плохо учился. У меня был туберкулез, в школу я пошел очень поздно, сразу в четвертый класс. Потом – гимназия. В этой, первой, гимназии я проучился два года. Нам не разрешалось ходить на демонстрацию Первого мая, а я пошел. Когда возвращался, встретил директора и, как вежливый мальчик, поздоровался. Наутро он вызвал мою опекуншу и говорит: «Я обязан его выгнать за участие в демонстрации, но не выгоню только потому, что он дурак. Если бы он со мной не поздоровался, я бы ничего не заметил». Последние два года я учился в школе Купеческого общества. Мне там пришлось несладко – в школе всем заправлял НРЛ[10]. В эту школу со мной ходил брат Мосдорфа[11]. В ней было ужасно, ее постоянно закрывали, потому что там били евреев. А в остальном, как школа, – превосходная.
Сколько лет вы там проучились?
Два года. С шестого по восьмой класс. Закончил ее в 1939 году.
Судя по вашему рассказу, вы не получили никакого религиозного образования.
Нет-нет… У нас с Господом Богом нет и не было ничего общего. Единственное, о чем его прошу, – чтобы он защитил меня от друзей, а с врагами я и сам справлюсь. Но он даже от друзей защищать не хочет…
Но разве вас не учили…
У нас был очень светский, очень прогрессивный дом. Кстати, Церковь в предвоенной Польше – сплошь черносотенцы. Любая крупная антиеврейская или антиукраинская заваруха затевалась в костеле. Был в Варшаве священник по фамилии Тшечяк[12], служил на Театральной, оттуда обычно начинались погромы. «Не покупай у жида», «бей жида» и так далее. Однажды, кажется, во время выпускных, меня избили на улице Новый Свят. Там стояли целые банды из НРЛ, но евреев с Банковой площади они боялись – евреи лупили их оглоблями. Вы, конечно, не помните извозчиков. У них были повозки с оглоблями, после войны таких не осталось. Так вот, стоило на улице Новый Свят появиться еврею, сразу начиналась драка. Точно не помню, что тогда случилось, но в тот раз отдубасили меня крепко. Тем не менее выпускные я сдал. Не знал ничего, но как-то удалось.
Что было источником вашего самосознания? Иначе говоря, что вами двигало?
Не понимаю, о чем вы. Такие умные слова говорите…
Почему вы не стали сионистом?
Человека, знаете ли, воспитывает семья. Моя мать считала, и так меня научила, что наше место здесь, где все равны, все люди хорошие и т. д. Сионизм, думаю я, партия проигранная. И тогда и сейчас.
Можно об этом подробнее?
Я не говорю об идеологии. Нет смысла рассуждать, мол, как бы вернуться на две тысячи лет назад. Это невозможно. В море ста миллионов арабов нельзя создавать воюющее с ними государство – в один прекрасный день они, так же как Гитлер, всех евреев вышвырнут. Я не говорю, что это случится прямо сейчас, но когда-нибудь арабы научатся
НРЛ – Национально-радикальный лагерь (
Ян Мосдорф (1904–1943) – польский публицист, политический деятель. С 1926 г. был связан с народно-демократическим движением, один из создателей и руководителей Национально-радикального лагеря, инициатор многих антиеврейских акций.
Станислав Тшечяк (1873–1944) – католический священник в межвоенный период, считавшийся одним из знатоков иудаизма и еврейской истории. В многочисленных выступлениях, проповедях и статьях 1920–1930-х гг. рассуждал о пагубном влиянии евреев на польскую экономику, политику и нравственность. Призывал к законодательно закрепленной экономической борьбе (без погромов), а также к «очищению Польши от евреев».