Диалог с читателями. Диагностика кармы. Книга 8. Сергей Николаевич Лазарев
чтобы молиться за потомков, нужно научиться самому проходить травмирующие ситуации. Затормозите рефлекс защиты. Сформируйте рефлекс сохранения любви. Докажите это на практике, пройдя реально несколько ситуаций.
Тогда молитва за потомков будет эффективна. Иначе как вы можете научить чему-то своих детей, если сами не можете?
Если не получается, обращайтесь к Богу и просите помощи в сохранении любви, концентрируйтесь на этом и живите этим. Рано или поздно получится. Еще один момент. Поскольку дети – наше будущее, мы не сможем им помочь, если у нас есть агрессия к будущему. Страхи, сожаления, мрачные мысли о будущем, неуверенность и уныние – все это и агрессия к будущему, и зависимость от него. Пока мы зависим от будущего, нам сложно реально помочь потомкам.
Любопытное наблюдение: я писал о том, что прошлое и будущее связаны, но не ожидал, что так явно. Я долгое время пытался снять уныние, то есть неверие в себя в будущем, и ничего не мог с этим поделать. Потом вспомнил свои же выводы. Агрессия к прошлому – это одновременно и агрессия к будущему. Предположим, что мое неприятие прошлого делает меня нытиком и паникером. Пересмотрел, принял и, начав отмаливать неприятие прошлого, с удивлением заметил, что стало меняться мое отношение к будущему.
Интересный факт, который я до сих пор не могу объяснить: некоторые люди долго молятся за детей, и у них видны явные улучшения. А у детей наоборот. И обратное явление: человек толком не смог привести себя в порядок, а у детей почему-то резкое улучшение. Может быть, это зависит от внутренней ориентации на Божественное у потомков.
Если энергия любви большая, то родитель даже небольшим устремлением может помочь масштабному изменению у своего ребенка. Точно знаю, что одна из самых опасных программ, бьющая по детям, – это нежелание жить или попытка самоубийства, особенно у женщин.
Неснятые обиды на родителей, могут вообще сделать молитву неэффективной. Я помню, как у меня на приеме одна женщина рыдала: «У меня ничего не получается, – всхлипывая, говорила она. – В голове пусто, мне что-то перекрывает устремление к молитве». И только тогда, когда после нескольких часов я обнаружил, что у нее огромные неснятые обиды на отца, она зарыдала, но уже по-другому. Это были слезы очищения. И после этого молитва пошла. Еще один момент. Если человек знает, что совершает преступление против любви и все-таки делает это, покаяние практически перестает действовать.
Здесь ситуация «согрешу, а потом покаюсь» не проходит. Покаяние подразумевает изменение, не допускающее больше повторения преступлений против любви. Чем больше мы в наших мыслях, словах и поступках ориентируемся на наше желание, на наше сознание и чем меньше ориентируемся на любовь, тем ближе мы к ненависти, болезням и распаду.
Когда человек говорит: «Господи, помилуй меня грешного!» – это означает: «Господи, дай мне милость, любовь, поскольку я грешен, то есть из-за недостатка любви впадаю в зависимость от человеческого, порождая зависть, ревность, обиды и ненависть». А когда такие чувства руководят