DUализмус. Корни солодки. Ярослав Полуэктов
французских противников империи, фальшивых денег не изготовляли, довольствуясь солдатским заработком и обходительным отношением к ним француженок.
Казаки перед боем не брились. Гусары завивали усы, сидя на лошадях.
Бим с Кирьяном Егоровичем бородами поверхностно походили на казаков, а стопроцентной обходительностью на гусар.
Банти-Бантик говорящих ни крокодилов, ни левиафанов, ни даже рыбоядных гавиалов, которые гораздо роднее людям, поскольку взаимонесъедаемы, никогда не видел. Он с удовольствием попробовал бы пообщаться с этими сознательными тварями, если бы реально довелось. Особенно, если бы плюсом приплатили.
В момент выныривания фантастического полуживотного он спускался в трюм по естественной надобности, присовокупляя к необходимости некоторые приятности. А именно интимные операции с некоею частью тела, которые так свойственны молодому и тёмнокожему, вечно неудовлетворённому поколению.
По возвращению на палубу крупные круги на воде уже ушли по течению. Они растворились, даже не достигнув подпорной стены потемневшего от скуки веков Нотр-Дама.
Собор высится надменной громадой на противоположной стороне речушки Сены. Там без удочек хаживал Хемингуэй.
Там метал блёсны и кидал блёв в волну насупленный, оглушённый колоколами богоматери Виктор Гюго.
…Жаннет находилась в тот момент на носу баржи. Даже перевесившись через перила, она видела единственно чётко только хвост неизвестного животного. Она слышала несущиеся от канатов странные завывания, похожие на человеческие голоса. Узрела миг ныряния.
Баржа от нырка заметно колыхнулась. По силе болтанки судачили о величине и весе. Феномену определили полтора центнера весу, почти попав в точку.
Несмотря на запальчивые увещевания Жаннет, слабые волнушки, тающие в удалении, пусть даже эпицентр их находился у баржи, не являлись для Банти доказательством существования феномена, так горячо и живо описываемого его бедной, с причудами и фантазиями девочкой.
Бантик едва сдерживал слёзы.
– Если Жаннет не будет по-настоящему моей, она окончательно рехнётся, – писал он отцу. – Хотя, чёрт знает, может опять куражится девушка.
– Избавься от неё как можно быстрее, – советовал папа, прижимая телефон к плечу, отрезая льву голову. Руки его заняты.
Он замечательный мастер-чучельник. Жизнь его прекрасна и прозрачна. С момента посвящения в мужчины его имя (Эйб) окружено легендами. Отцом Эйба, говорят, был был известный актёр чёрно-белого кино. Играл чёрных героев – повстанцев и бунтарей. Актёром он стал, пройдя от начала до конца войну на Гаити. Далее увлёкся охотой и выделыванием шкур. Сейчас он пополняет материалом природоведческие музеи с Диснейлендами, забивая их натуральными с искусственным страхами. Дед, в свою очередь, в начале прошлого века возглавлял одно из наиболее сопротивляющихся подразделений