Помещик. Том 7. Крестоносец. Михаил Ланцов
усмехнулся Андрей. – Из ада нельзя уйти, хотя там открыты двери, и никто никого не стережет. В этом суть.
– Не понимаю.
– Я не хочу говорить вещи, которые бы пошатнули догматы веры. Я сюда не пришел подрабатывать пророком, – продолжал гнать пургу Андрей.
– И все же.
– Страшный Суд для каждого человека наступает сразу после его смерти. И в ад он отправляется только по итогам судилища. Как там поется? На справедливый суд дороги все ведут, где обретут заслуженный финал: награда или кнут – последствия найдут того, что ты при жизни выбирал.
– Выбирал?
– Выбирал. Оцениваются только твои поступки и только поступки. Слова – это тлен. В земных судах круговорот мирских идей – здесь невиновным быть страшнее во сто крат. Когда решает все неравенство людей, предельно ясно: кто был прав, кто виноват. А нам дела твои видны со всех сторон, подумай дважды, если ходишь в подлецах. Здесь кем бы ни был ты, не обойдешь закон, поскольку правда не в словах, а на весах, – продолжал Андрей цитировать фрагменты рок-оперы «Орфей».
Царь замолчал, потрясенный этими словами.
– На весах? – наконец переспросил он. – Каких весах?
– На одну чашу кладется перышко, на вторую – твое сердце. И молись, чтобы сердце не весило больше перышка.
– Но это невозможно!
– Там, – мотнул Андрей головой, – возможно. Ибо вес твоего сердца там складывается из грехов и чувства вины за содеянное. Совесть ТАМ имеет абсолютную власть. Она твой палач и спаситель. Она твой тюремщик и твой освободитель. Здесь ты можешь с ней договориться, усыпить ее бдительность, обмануть, обхитрить. А там – нет…
– А как же Божий суд?!
– Это он и есть. Или ты думаешь, что Ему больше нечем заняться, чем каждого муравья судить? – усмехнулся Андрей. – Твоя совесть сама тебя осудит. И сама накажет. Ад – это то место, где каждый подвергается своей собственной совестью особой пытке, связанной с теми грехами, что ты совершал. Двери в нем открыты. Ты волен уйти в любой момент. Но совесть мешает… Ибо она твой настоящий тюремщик. И с ней ТАМ не договориться. Ее ТАМ не обмануть.
Царь промолчал.
В конце концов, не он жил вторую жизнь, и оспорить слова этого человека, стоящего перед ним, он не мог.
– А как же Второе пришествие? – после изрядно затянувшейся паузы спросил Иоанн.
– Почем мне знать? Это святые отцы много что напутали. Вон – в древнем варианте Евангелие записано, что мы слуги Божьи. А в переводе на славянский чего написали? Правильно – рабы.
– Ты не шутишь?
– С какой стати мне шутить? Дулос[9] – это слово со множеством смыслов. И раб, и слуга, и младший родич, и прочее. Какое из них правильное? Судя по тому, что сами греки написали, когда более тысячи лет назад переводили Евангелие на латынь, правильным является «слуга». Тогда и Империя была едина. И Константин Великий с Феодосием контролировали их язык, дабы глупостей никаких не совершали. А как обошлись со славянами? Что это? Злой умысел или обычная человеческая глупость?
Царь
Речь о слове δούλος, которое в современном значение означает раба и – факультативно – слугу, но в более архаичной традиции имел более широкий спектр смыслов.