Приехал муж из командировки. Дарья Волкова
ты вырос, Егор.
– Пап, да я же не про то…
– И все-таки стоило продать мою жилплощадь. Что же ты один на себя такое взвалил.
– Папа, из нас двоих с математикой в ладах только я. Поверь, это бы ничего принципиально не поменяло. Там другие масштабы сумм.
– Егор, если я могу что-то сделать… Ты скажи.
Мне, конечно, очень захотелось сказать: «Всё, что мог – ты уже сделал». Но я сдержался.
– У меня всё под контролем. Я всё решу.
– Значит, я все-таки тебя сильно подвел…
– Пап, давай пить чай.
Я проводил отца, закрыл за ним дверь и вернулся в комнату. Покосился на компьютерный стол. Нет, сегодня я не готов к осмысленным действиям. Команду предупредил, что у меня форс-мажор и чтобы до завтра меня не дёргали.
Я устроился с ногами на диване, взял телефон. И отложил. Приход отца всё же всерьез выбил меня из нормального состояния. Хотя оно нормальным-то и не было – я всё еще не мог как следует оклематься после безумного балконного приключения. А тут еще батя сверху, вишенкой на торте.
Всякий раз, когда на меня начинало накатывать раздражение, что именно мне, стараниями моего батюшки, приходится сейчас разгребать черт знает что… Или вдруг посещали мысли, как же отец оторван от жизни, непрактичен и вообще… Слегка, а может, и не слегка не от мира сего… Тут я старался обуздать свои негативные эмоции одной индейской поговоркой. Она мне в свое время крепко запомнилась: «Прежде чем судить человека, походи год в его мокасинах». У бати моего мокасины специфические. Больше похожи на средневековый испанский сапожок.
Я встал и направился в прихожую. Там висело настенное зеркало. Я уставился на свое отражение. Я похож на отца. Не то чтобы прямо копия, но определенное и заметное сходство есть. Правда, я выше отца больше чем на голову и копна густых кудрей мне не досталась, волосы только слегка вьются. Отец очень любил находить во мне черты матери. Высокий рост – это в деда по материнской линии. Ярко выраженные математические способности и в целом технический склад ума – это от матери. Я же категорически не хотел никаких сравнений.
Как причудливо тасуется колода… Эту фразу я часто вспоминал, когда приходилось думать о своей семейной истории. «Мастер и Маргарита» – одна из немногих прочитанных мной художественных книг. Прочитанных именно осознанно, а не потому, что так надо для школьной программы. Мне кажется, там есть цитаты на все случаи жизни.
В случае со мной колоду тасовал вусмерть пьяный, а то и обдолбанный крупье. Иначе как объяснить мою жизнь?
Я снова завалился на диван. Мысли нахлынули – не отогнать.
Отец мой сирота. Детдомовский. Но эти слова не раскрывают всех, так сказать, нюансов. Его нашли в мусорном баке, в завязанном пакете, едва пищащего, с неотрезанной пуповиной. Сердобольная женщина, которая его обнаружила, чуть инфаркт не схватила. А врачи потом сказали, что младенец в рубашке родился. Ага, в полиэтиленовой.
Но, в общем, если бы его не обнаружили тогда, то спустя пару минут он бы умер – задохнулся. А если бы не задохнулся – так от кровопотери.
Я,