Сороковник. Книга 2. Вероника Горбачева
Что дорога в Каэр Кэррол, что эта степь, необъятная… Полно звуков, запахов. Гуляет ветер, тёплый и влажный, бегут по дороге тени от облаков. Кое-где из трав проглядывают макушки булыг, и нет-нет, да застынет на одном из них рыжим столбиком упитанный суслик, трогательно выставив вперёд лапки. Чёрные глазёнки посверкивают, опасливо косясь, и мне становится смешно: суслики тут явно не сторожевые, просто непуганые. Должно быть, движение не слишком оживлённое.
А насчёт того, что «бреду» – это для красного словца сказала. Я ведь держу в уме, что в гостиницу надо попасть засветло, поэтому, как изначально взяла средний для себя темп, так и стараюсь его держаться, чтобы не выдохнуться раньше времени. Хлеб-соль у меня есть, спасибо Жорику, а вот с водой надо решать загодя. Буду приглядываться: где трава погуще, зелени больше – запросто может ручей оказаться или речушка.
Отчаянное карканье откуда-то сверху напоминает мне о советах пастушка, я вскидываю лук и верчусь на месте, выглядывая цель. Потому что кто их знает, этих гарпий, откуда они налетят. Нет, это не гарпии, это одна большая птица настигает другую, меньшую, уже и когти на добычу выпустила. А жертва-то выдохлась, вот-вот подставится!
Вот и повод попрактиковаться на летящей цели. К тому же, не нравится мне, когда не на равных дерутся. Этот, то ли сокол, то ли коршун – совсем свежий, а малыш заморен… Нечестно.
Натягиваю тетиву, прицеливаюсь, на миг задерживаю дыхание. Пли!
А почти «в яблочко». Вернее, в крыло. Метила в корпус, но, должно быть, не учла ветер, о котором так любят напоминать продвинутые авторы. Понять, кто там закувыркался и канул в высокую траву – сокол или коршун – не успеваю, потому что почти сразу в руки мне, ни жив ни мёртв, валится чёрный бесформенный ком. Едва успеваю перехватить его у самой земли.
– Ага! – говорю растеряно, приглядевшись. – Старый знакомец! Ты, что ли?
Ворон судорожно разевает клюв, как будто может только вдохнуть, а выдохнуть – никак. Под взъерошенными перьями неистово колотится горячий шарик, вот-вот выскочит. Допрыгался. Долюбопытствовался. Эк его занесло, однако…
Прижимаю его к груди, бережно оглаживаю мягкие пёрышки. А он увесистый, между прочим, как будто и не птицу легкокостную в руках держишь, а откормленного котяру. Это в небе он чёрной точкой казался, а тут… Большой птиц, солидный. Только перепуганный вусмерть.
– Всё, Карыч, всё, успокойся. Жив.
Как же его леди Аурелия называла? Какое-то чудное имя, похожее на библейское. Пока не вспомню, будет Карычем. А что? Подходяще. Мой любимый персонаж, умный и хитрый философ. Не знаю, как насчёт ума в этой конкретной голове, а хитрости полно: кто за мной подглядывал в ванной?
– Что-то ты мне часто попадаешься, друг мой. Ни за что не поверю, что ты здесь просто так очутился. Когда в замке под ногами путался, можно было понять: живёшь ты там. А сюда тебя на кой занесло?
Заговариваю ему зубы, а заодно переношу в тень. До смерти хочется узнать, как он здесь очутился. Не верю я в подобные