Король должен умереть. Леонид Сиротин
генераторы искривления из пассивного режима…
Он осекся и сказал изменившимся тоном:
– Капитан, вижу на радаре множественные отметки. Масс-спектральные сигнатуры соответствуют перехватчикам «Кобра». Это Иглессы.
– По нашу душу, – мрачно прокомментировал вольный торговец и добавил крепкое ругательство. – Так и знал, что этой градаукской гниде нельзя доверять. Дистанция?
– Пятнадцать тысяч километров.
– Не успеют, – уверенно сказал капитан. – У нас фора, спасибо нашему дрону. Поцелуют их «Кобры» нашу «Звездочку» в дюзы. Уйдем, клянусь Праматерью. Связь, хакер ты мой родной, что у тебя?
– Работаю, капитан, – выдавил связист. Перегрузка давалась ему тяжелее, чем капитану и навигатору. – Не дал червю отсечь управление двигателями. Плохие новости – отключены установки запуска ложных целей.
– Да в бездну их к Рогатой, – спокойно сказал капитан. – Что из критических узлов затронуто?
Спустя несколько секунд связист ответил мертвым голосом.
– Вирус внедрился в подсистему контроля защиты реактора и формирует собственный управляющий контур. Если я попытаюсь его оттуда вычистить, мы, скорее всего, потеряем двигатели и оружие. Если не попытаюсь, погибнем.
– Силовую установку в ручной режим! – рявкнул капитан. Бортинженер, чье сознание туманила перегрузка, не сразу понял, что Эктор обращается к нему: – Малец, давай в машинное, реактор теперь на тебе!
Выдавить из себя: «Есть, капитан». Налитыми свинцом, непослушными руками отстегнуть ремни. Вывалиться из кресла и на четвереньках ползти в сторону люка с надписью: «Машинное отделение». Правая рука на десять сантиметров вперед, за ней правая нога. Теперь левая, точно так же. Рука, нога. Рука, нога.
У самого люка его настигло предупреждение навигатора о настигающих корабль торпедах. Резкий маневр уклонения опустил ему на спину гравитационный молот, расплющил и размазал по полу. Рот наполнился кровью. Только каким-то чудом молодой инженер остался в сознании и даже смог двигаться дальше.
Он дотянулся до запора люка и перевалился через порог. Последним рывком подтащил свое измочаленное тело к панели управления реактором, мигающей тревожными огоньками. Не помня себя, он вбил последовательность команд и провалился в беспамятство.
Ему казалось, что он видит над собой лицо матери. Не то рано постаревшее, измученное лицо последних лет в доме Утера, лицо, разучившееся навсегда улыбаться в тот день, когда у него забрали сестру. Он видел ее такой, какой она была в первые дни на Тиндаголе. Пока еще светилась надеждой на новую, лучшую жизнь.
– Мама, – прошептал он и вздрогнул, ощутив укол в шею.
Лицо, нависавшее над ним, было бледным от напряжения лицом медика. В руках он держал инъектор с ампулами стимулятора и анграва.
– Маму зовешь, хорошо, – просипел медик и выдавил улыбку. – Значит, живой.
Даже усилие двигать глазами казалось ему чрезмерным, но юноша скосил взгляд на приборную