Юл Бриннер. Не только «Семёрка». Маленькие рассказы о большом успехе. Николай Яковлевич Надеждин
конца тридцатых годов не знал Жана Кокто? Бринер прекрасно знал. И когда робко поинтересовался – не тот ли это самый Кокто, тот засмеялся и ответил:
– Понятия не имею, чем обязан такой чести. Вы первый на французской земле, кто меня узнал…
Они быстро подружились. И когда Жан выяснил, что Бринера в Гавре ничего, в общем-то, не держит, он предложил ему отправиться в Париж.
В Париж, так в Париж. Поздней осенью 1937 года Бринер вернулся в свой любимый город. И на этот раз он увидел совсем другой Париж.
Кокто, всегда находившийся в самом центре артистической и художественной жизни, познакомил Юлия с множеством замечательных людей. Первый из них – молодой актер, а в прошлом художник Жан Маре. Поговаривали, что Маре и Кокто состояли в интимной связи. Бринер не смог бы развеять эти слухи – наблюдая отношения двух Жанов он был убеждён, что это нечто большее, чем дружба.
Потом были Марсель Марсо и набирающие славу испанские художники, живущие в это время в Париже – сюрреалист Сальвадор Дали и кубист Пабло Пикассо. Люди очень талантливые и столь же странные.
Это знакомство было чертовски интересно и… мучительно. Что он мог им предъявить? Что? Он даже не знал, чем хочет заниматься (об актерской профессии он в ту пору даже не задумывался). А курить опиум он мог и без них. Так, во всяком случае, он не испытывал угрызений совести, когда новые друзья покупали ему очередную порцию наркотика.
19. Опиум
В своём пристрастии к опиуму Юлий опускался всё ниже и ниже. Он обошел все парижские притоны, где можно было купить по дешёвке зелье. Просыпался в обществе парижских проституток, лиц которых не мог запомнить. Не гнушался попрошайничать – когда деньги заканчивались. И в самом крайнем случае шёл с поклоном к сестре.
Вере Бринер в ту пору досталось не меньше, чем Юлу – прежде всего из-за пагубного пристрастия брата. Он нежно любил сестру, но и она души в нём не чаяла. О, она бы отдала многое, чтобы прекратить эту ужасную привязанность брата к опиуму. Вера уговаривала Юлия, увещевала, пугала. Наконец, она написала матушке, чтобы та приехала и помогла Юлию избавиться от наркотической зависимости. Матушка ответила, что выезжает. Но ситуация была такова, что раньше, чем через два месяца, она в Европу не поспеет. А Бринер тем временем угасал.
Он совсем перестал за собой следить. Мучился ужасными головными болями. Не мог ни есть, ни пить, ни спать. Доза, еще доза – короткое сладостное забытье. И на следующий день все повторялось…
В отчаянии Вера отправилась к Жану Кокто. Тот лишь руками развёл. Он сам был опытным курильщиком опиума, но даже не предполагал, что у Жюля возникнет столь стойкая привязанность. Сам Кокто считал, что может избавиться от этой привычки в любой момент – самое распространённое заблуждение наркомана.
20. На грани
Вере удалось уговорить брата посетить врача-нарколога. Диагноз был похож на приговор – тяжелая форма зависимости.