Петербургские романтические новеллы. Людмила Ив
обыкновенно не хвалили: его мастерство воспринималось как нечто нестандартное, не нуждающееся в похвале, воспринимаемое молча и требующее осмысления, – тогда как Андрея осыпали поздравлениями, которые окупались сполна белоснежной улыбкой коллективного любимчика. Квазимодо работал в своём углу тихо, как мышь. Андрей, наоборот, не скрывал своего творчества, позиционировал его при каждом удобном случае, требуя внимания. «Живопись должна быть бесстыдной», – заявлял он, изменив смысл высказывания Ахматовой[11]. Только у неё абсолютного откровения требовали стихи, а у Андрея – его гений и картины кисти великих, но уже умерших мастеров.
У Андрея в группе была девушка Вера, с которой он жил на съёмной квартире, но с некоторых пор он там не появлялся, забыв внести аванс за следующий месяц. Вера – высокая, стройная, со смуглым лицом с тонкими чертами, почти красавица, но только рот очень маленький, сухой, с блёклыми уголками. Девушка его нервно сжимала, когда улыбалась, и это несколько штриховало очарование. Рисовала она вычурно и как-то плоско, предпочитала Филонова[12], хотя и повторяла часто, что мало что понимает в его творчестве, но находила для себя загадочную прелесть в «аналитическом» искусстве. Мать её, цыганка, по вечерам пела в каком-то ресторане у Аничкова моста. Говорят, когда Вере было шесть лет, отец бросил их и ушёл к другой женщине.
Рисовали обнажённую женщину, сидящую к классу спиной. Ягодицы натурщицы прикрывала шёлковая синяя шаль с вышивкой и длинной белой бахромой по краям, едва касающейся пола. Тёмные волосы натурщица собрала в кичку, к которой приколола красный цветок, кисть левой руки лежала на бедре, опиралась на ладонь, выставив предплечье с острым ростром локтевой косточки, другая рука мягко покрывала верх круглой спинки старого венского стула. На оголённой лопатке коричневела родинка величиной с горошинку. Кто рисовал сбоку, мог видеть небольшую, с тусклым розовым соском грудь.
Мольберты Андрея и Веры стояли рядом. Вера могла шептать в сторону Андрея так, чтобы никто их не слышал.
– Вчера ты мне не ответил на звонок!
– Занят был.
– В одиннадцать вечера?
Андрей молча сполоснул кисточку, отжал о край банки и опустил в краску.
– Не кипятись. Поговорим после занятия.
– Ненавижу, – выпалила она, как только они вышли из класса. – Как же у тебя всё просто, всё на одной волне, всё для твоего удобства. Сейчас у тебя есть настроение, завтра – нет. Ты можешь исчезнуть, не звонить, не появляться на занятиях, гулять с кем-то по ночам, и тебе неинтересно, что со мной происходит, о чём я мечтаю, что чувствую, в конце концов. Вот возьму и выйду замуж! Что тогда?
Андрей вяло усмехнулся и ответил, умышленно растянув слова:
– Позвоню… когда выйдешь… замуж.
– Пошёл к чёрту! – процедила сквозь зубы Вера, едва сдерживая слёзы. – Какой же ты эгоист и циник.
Андрей холодно посмотрел на девушку:
– А то ты
Видоизменённая фраза «Стихи должны быть бесстыдными», авторство которой, по воспоминаниям Л. Я. Гинзбург, принадлежит Анне Ахматовой (Л. Я. Гинзбург, «Воспоминания об Анне Ахматовой»).
Филонов Павел Николаевич (1883–1941) – русский художник-авангардист, основатель аналитического метода в живописи.